Цена звёздной пыли

Его жизнь всегда протекала по определённому пути, по уже протоптанным тропинкам, и проложенным рельсам. О’Брайн никогда и подумать не мог, что однажды поезд его судьбы свернёт туда, где рельсы придётся прокладывать самому. Наивысшее образование в десятках академий, институтов, и даже частных научных заведениях. Связи с самыми верхушками частокола общественных движений и значительный вес в глазах самого Великого Сената — ничто не могло дать ему ключ к той двери, на которую он вздумал пускать свои мечтательные слюни. Он был готов дать взятку, но не знал чья именно ладонь способна не только взять её, но и дёрнуть нужный рубильник в механизме интереса научного сообщества. Даже раздумывал над весьма сомнительной связью с родственниками Сенаторов, но приведёт ли это к желаемым результатам, или лишь добавит ещё один ночной кошмар к внушительному списку сонных страхов?

В памяти О’Брайна всё ещё крутились сцены из некогда просмотренной киноленты, где главным злодеем выступал древний механизм часов со странными колоколами прямо над циферблатом. В определённый момент времени эти колокола начинали содрогаться под ударами миниатюрного молоточка и производить чудовищный, пробирающий до самых скрытых нервных окончаний, зловещий звук. Говорят, что в старые времена люди просыпались под звуки этого механизма. Включали его специально, чтобы не проспать какие-то важные события. Но он слышал этот звук и видел искривлённые гримасы людей, чьи сердца не выдерживали стресса, и останавливались под напором смертельной музыки этих часов. Он видел тот фильм и всё ещё, время от времени, слышал эхо тех ужасающих звуков посреди ночной тишины страны сновидений. Он не готов к ещё одному кошмару. Нет уж!

— Вы будете это допивать? — голос донёсся откуда-то сзади, в прочем, как и остальные доносившееся голоса, к звуку которых Советник привык настолько, что попросту перестал как-либо на них реагировать. Лишь изредка его острый ум примечал что-то интересное, и автоматически делал заметку в глубинной записной книжке памяти. — Эй, Мистер!

О’Брайн был полностью погружён в свои мысли в последнее время. Космос полностью охватил его разум, стал его неотъемлемой частью. Встряхнув уже изрядно захмелевшей головой, Гертрад огляделся по сторонам и убедился — обращались именно к нему. — Что, простите?

— Виски, — от незнакомца дурно пахло. Он словно не чистил зубы с самого своего рождения, и едва ли знал, что такое мыло и шампунь. Однако, нисколько не смущаясь своей собственной неприятной компании, он подсел к чиновнику, и потянулся к его стакану. — Вы ведь не будете допивать это? Вы уже несколько минут к нему не притрагивались. Я заберу тогда, чего добру пропадать.

— Пошёл вон отсюда! — подоспевший бармен наспех ударил завсегдатая полотенцем и указал в сторону выхода. Он уже не раз видел этого типа за подобным занятием. А посетители, которые не платят — лишь во вред бизнесу.

— Нет, нет, постойте, — подняв руку в примирительном жесте, Советник пододвинул свой стакан к переносчику не самых приятных ароматов. — Пусть пьёт. В конце концов, каждый из нас заслуживает порции горячительного после рабочего дня.

— Рабочего? — бармен совершенно незаметно перешёл в свою обычную стадию трудовой деятельности — начал протирать барную стойку, и составлять пустые стаканы в изящные пирамидки. Незнакомец же, получив своё, спешно ретировался в дальний угол заведения, где ниспадающие тени удачно скрывали его присутствие, но нисколько не умаляли громкость довольных причмокиваний во время распития скотча. — Мистер, вы должно быть, впервые в подобном месте?

— Захожу время от времени, — решив, что не стоит хвалиться своими похождениями по пабам Мегаполиса, О’Брайн мелодично постучал по стеклянной стойке бара и показал бармену три пальца. Когда ты уже заказывал определённый напиток — нет никакой нужды вновь озвучивать заказ, достаточно лишь указать количество. На этот раз он решил не брать полный стакан. В конце концов, он Советник Великого Сената, и не может позволить себе упиваться в сопли.

— Я вижу его тут каждый день, — кивнув в знак принятия заказа, бармен на мгновение нырнул куда-то под стойку, и как следует пошумев там стеклянными бутылками, вернулся к Советнику уже с налитым стаканом скотча в руке. — И не только его. Целая толпа нищих гастролирует из паба в паб сколько я себя помню. Кто-то спивается и пропадает с глаз, но большинство лиц я припоминаю ещё с самого начала своей работы барменом.

— И давно ты помогаешь людям избавляться от переживаний и сбережений? — тон советника не звучал особенно заинтересованным, и бармен явно был способен почувствовать это. Но разве не такова его работа? Говорить с теми, кто ещё не настолько напился, чтобы утерять способность шевелить языком?

— Вот уже восемь лет, если не ошибаюсь, — загнув несколько пальцев, работник паба прикинул в уме некоторые нюансы своего трудоустройства, и выдал примерный ответ.