Цена соли

Это был Фил Мак-Элрой. Он звонил расспросить её о вчерашнем собеседовании с Гаркеви. О собеседовании она рассказала Дэнни накануне вечером, когда они вместе ужинали. Работу Гаркеви ей не пообещал, но сказал, чтобы она не пропадала, и Терез чувствовала, что это не пустые слова. Он согласился с ней встретиться за кулисами в театре, где руководил постановкой декораций для «Зимнего городка». Из её макетов он отобрал три и очень внимательно их рассмотрел: один забраковал как несколько безжизненный, указал на некоторую непрактичность второго, а больше всего ему понравилась декорация, изображающая нечто вроде зала – Терез начала её делать в тот вечер, когда впервые вернулась от Кэрол. Гаркеви был первым человеком, кто всерьёз отнёсся к её менее консервативным работам. Она тут же позвонила Кэрол и рассказала ей о встрече. Филу она рассказала о собеседовании с Гаркеви, но ни словом не обмолвилась о том, что работа с Андроничем провалилась. Она сделала это сознательно – ей не хотелось, чтобы об этом стало известно Ричарду. Терез попросила Фила сообщить ей, какой следующий спектакль будет оформлять Гаркеви, потому что тот сказал, что пока выбирает между двумя пьесами. Если он остановится на английской пьесе, о которой говорил вчера, то вероятнее возьмет Терез к себе в ученицы.

– У меня пока нет адреса, который я могла бы тебе дать, – сказала Терез. – Я знаю, что мы будем в Чикаго.

Фил ответил, что может послать ей туда письмо до востребования.

– Ричард? – спросила Кэрол, когда она вернулась.

– Нет. Фил Мак-Элрой.

– Значит, Ричард так и не объявлялся?

– Последние несколько дней – нет. Сегодня утром прислал телеграмму. – Терез помедлила в нерешительности, затем достала телеграмму из кармана и прочла. – «Я НЕ ИЗМЕНИЛСЯ. ТЫ ТОЖЕ. НАПИШИ МНЕ. Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ. РИЧАРД».

– Я думаю, ты должна ему позвонить, – сказала Кэрол. – Позвони от меня.

Они собирались переночевать у Кэрол и выехать рано утром.

– Наденешь вечером это платье? – спросила Кэрол.

– Я его примерю. Оно выглядит как свадебное.

Терез надела платье перед самым ужином. Оно доходило ей почти до щиколоток и стягивалось на спине длинными хвостами белого пояса, который спереди был пристрочен и расшит. Она спустилась показаться Кэрол. Кэрол была в гостиной, писала письмо.

– Смотри, – улыбнулась Терез.

Кэрол долго на неё смотрела, потом подошла и внимательно стала изучать вышивку на талии.

– Это музейный экспонат. Ты выглядишь очаровательно. Останься в нём на вечер, ладно?

– Такая искусная работа. – Терез не хотела в нём оставаться, потому что оно напоминало ей о Ричарде.

– Что это, чёрт возьми, за стиль такой? Русский?

Терез рассмеялась. Ей нравилось, как ругается Кэрол – всегда походя и когда никто больше не слышит.

– Да? – повторила Кэрол.

Терез поднималась по лестнице:

– Что – «да»?

– Откуда у тебя эта манера не отвечать на вопросы? – требовательно, внезапно резким от негодования голосом спросила Кэрол.

Глаза её гневно белели – как в тот раз, когда Терез отказалась играть на рояле. И сейчас её рассердил такой же пустяк.

– Извини, Кэрол. Я, похоже, тебя не услышала.

– Валяй, – сказала Кэрол, отворачиваясь. – Иди, снимай его.

Это всё тоже из-за Харджа, подумала Терез. Она минуту помедлила в замешательстве, потом пошла наверх. Она развязала пояс и ленты на рукавах, глянула на себя в зеркало и снова всё завязала. Если Кэрол хочет, чтобы она осталась в платье, она в нём останется.

Они приготовили ужин сами, потому что у Флоренс уже начался трёхнедельный отпуск. Открыли какие-то особенные банки с чем-то, что, сказала Кэрол, она приберегала, а перед самым ужином смешали в шейкере бренди с мятным ликёром. Терез думала, что то настроение у Кэрол прошло, но когда она стала наливать себе второй бокал коктейля, Кэрол коротко обронила:

– Думаю, тебе больше не нужно.

И Терез подчинилась, с улыбкой. А настроение у Кэрол всё не менялось. Что бы Терез ни сказала и ни сделала, ничего не помогало. И Терез во всём винила платье, которое сковывало её мысли, не давало придумать правильные слова. После ужина, с каштанами в бренди и кофе они поднялись на крыльцо, но в полутьме разговаривали ещё меньше, и Терез чувствовала лишь сонливость и изрядную подавленность.

Наутро на заднем крыльце Терез обнаружила бумажный пакет. Внутри была игрушечная серо-белая меховая обезьянка. Терез показала её Кэрол.

– Боже мой, – тихо проговорила Кэрол и заулыбалась. – Джакопо.

Она взяла обезьянку и указательным пальцем потрепала её по грязноватой белой щеке.

– Когда-то он у нас с Абби катался на заднем сиденье машины, – сказала Кэрол.

– Это Абби его привезла? Вчера вечером?

– Думаю, да. – Кэрол продолжила путь к машине, с обезьянкой и чемоданом.

Терез вспомнила, как прошлой ночью очнулась от дремоты на качелях, проснулась в абсолютной тишине, и Кэрол сидела там во тьме, глядя прямо перед собой. Кэрол должна была слышать подъехавший автомобиль.

Терез помогла Кэрол уложить чемоданы и плед в багажник.

– Почему она не зашла? – спросила Терез.