Целительница Цзюнь

Трое мужчин стояли в оцепенении, смотря на громко рыдающую Цзюнь Цзюлин так, словно она беспомощный капризный ребенок.

Один никогда не общался с детьми, другой никогда их не воспитывал, а третий сам еще оставался ребенком. Поэтому они понятия не имели, что делать.

Глава 38 Как тебя зовут?

Цзюнь Цзюлин сама не знала, почему плачет. Просто ей очень сильно хотелось выплеснуть эмоции.

Она не считала Небеса несправедливыми. Сейчас Цзюлин считала несправедливым только учителя.

Почему он оказался таким человеком?

Он правда мог сотворить такое?

Был добрым с другими, но надо мной насмехался?

Она, конечно, не испытывала к нему ненависти– просто ей стало обидно. Больше всего ее огорчало то, что она ничего не знала об этой черте характера своего учителя.

Цзюлин шесть лет следовала за ним и совершенно его не знала.

Но более прискорбным ей казалось то, что он умер, и она никогда, даже если бы захотела, не смогла бы увидеть его и узнать получше.

Эта печаль нахлынула на Цзюлин, словно прилив, и разом затопила ее. У нее не хватило сил выплыть.

Эта боль оказалась в тысячу раз сильнее, чем та, которую она испытала, когда увидела бездыханное тело учителя.

Печаль – необъяснимая… и бессмысленная.

Ей не хотелось принимать столь горькую правду, и она расплакалась.

Цзюлин никогда не удавалось от души выплакаться. С малых лет она не рыдала так сильно: ни когда упала с дерева, ни когда была наказана отцом, ни когда тайком наелась сладостей и лишилась зуба.

Держа учителя за руку, Цзюлин покинула столицу и отправилась в пучину неизвестности.

Она спала и ела под открытым небом, все ее тело болело, ее постоянно кусали насекомые, а змеи заползали прямо в штаны.

Цзюлин видела, как умер учитель. Видела, как скончались родители. И даже стала свидетелем собственной смерти.

Но она не проливала слез. Просто не чувствовала в этом нужды.

Только в тот день на Празднике фонарей, когда кто-то выиграл партию в вэйци и забрал ее пять тысяч таэлей, ей впервые за долгое время захотелось расплакаться.

Вэйци на Празднике фонарей.

Разве все не из-за него?

И теперь снова.

Это все он.

Цзюнь Цзюлин посмотрела на молодого человека сквозь слезы.

Тот, неловко уставившись в небо, медленно пятился назад.

– Стоять! – крикнула она и, подбежав к нему, схватила за руку.

Юноша взвыл:

– Да что тебе надо?! Деньги тебе не нужны, красота моя безразлична, ты…

Не успев договорить, он резко осекся.

– Это все из-за того человека? – спросил он, и в его глазах отразилось понимание.

Цзюнь Цзюлин посмотрела на него и кивнула.

Можешь рассказать мне о нем? Как ты с ним познакомился? Когда это было? Что он тебе сказал?

Столько вопросов ломилось наружу, но, когда Цзюлин раскрыла рот, то не смогла выдавить из себя ни слова.

– Об этой партии в вэйци он тебе рассказал? Но не говорил, как решается? – опередил ее молодой человек.

Цзюлин снова кивнула, утирая хлынувшие слезы.

Молодой человек натянуто усмехнулся.

– Вот это я попал, – прошептал он, а затем невозмутимо продолжил: – Юная госпожа, к большому сожалению, мне нечего сказать об этом человеке. Мы виделись с ним единожды, да и было это сто лет тому назад. Если ты ищешь его, то я тебе в этом не помощник.

Лицо Цзюлин стало еще несчастней.

Плохо дело! Она сейчас снова разревется.

В глубине души он и сам был готов разрыдаться. Однако на сей раз Цзюнь Цзюлин не расплакалась, но стала выглядеть более подавленной.

– Нет, я не ищу его, – пробормотала она.

Его больше невозможно разыскать.

Ей просто хотелось узнать, каким был учитель в глазах других.

Это казалось бессмысленным, но люди не обязаны всегда действовать осознанно.

– Впрочем, неважно. Я все равно ничем не могу помочь. Я виделся с ним лишь однажды и перекинулся всего парой фраз, – произнес он.

Учитель постоянно что-то утаивал и закрывался в себе, и это было в порядке вещей. Очень многие люди не встречались с ним больше одного раза. И это тоже было нормально. Ничего не ответив, Цзюнь Цзюлин кивнула.

Заметив, что она успокоилась, молодой человек вздохнул с облегчением.

– А ведь и правда, я даже не знаю, кто он, как его зовут и чем он занимается, потому что… – сказав это, он вскинул брови и развел руками, а потом замолчал.

Цзюнь Цзюлин взглянула на него.

– В тот день случилось кое-что важное для меня, и именно поэтому встреча с ним так четко въелась в мою память, в противном случае я бы ничего не запомнил, – добавил молодой человек.

Если в какой-то день что-то производит на вас глубокое впечатление, нет ничего удивительного в том, что вы запоминаете людей и прочие события того дня. Это в порядке вещей.

Но от Цзюнь Цзюлин все равно не ускользнула тень смущения, промелькнувшая на его лице.

Как будто бы тот случай смутил его.