Целительница Цзюнь

– …Однажды я сказал тебе, что мне больше нечем заняться, кроме чтения. И что я не думаю о всяких глупостях, а особенно не забиваю голову мыслями о том, что будет после моего выздоровления. На самом деле я солгал, – продолжил он, с улыбкой глядя на Цзюнь Цзюлин. – Конечно же, я думал обо всем этом, причем очень много раз.

Думал, как смогу заняться семейным делом, управлять всем так же успешно, как дедушка и отец. Думал о том, чтобы иметь возможность самостоятельно прокормить себя, чтобы женщины семьи Фан позабыли обо всех тревогах, как женщины во всех остальных семьях.

– Так что я прочитал достаточно книг по ведению семейного дела, включая расчетные книги денежной лавки, – заявил он.

Цзюнь Цзюлин держала его за руку и улыбалась.

– Еще один шаг, – сказала она.

Как и ожидалось, она не стала развивать эту тему.

Никакой излишней похвалы. Фан Чэнъюй сжал губы, попытался сделать хотя бы шаг, а после отпустил руку Цзюлин.

– Все, я больше не могу, – произнес он. – Не могу идти.

Голос его звучал твердо и четко, но в нем слышались детские капризные ноты.

Стоя у повозки, Лэй Чжунлянь смотрел на них и улыбался.

Все-таки это касалось молодого господина из богатой семьи, которого, вероятно, много баловали из-за болезни.

Цзюнь Цзюлин не стала его мучить. Одной рукой она поддерживала Чэнъюя, а другой ловко подхватила костыли, и они оба прошли во внутренние комнаты.

В бочке для купания уже была подготовлена горячая вода. В помещении сильно пахло лекарством.

Фан Чэнъюй быстро снял с себя верхние одежды, оставив только нижнее белье, а затем с помощью Цзюнь Цзюлин залез в ванну. После непродолжительного купания ему помогли перебраться в бочку с чистой водой.

Цзюлин помогла ему ополоснуться и вытереться, а после положила подготовленное нижнее белье на стул и отвернулась.

Он все еще оставался ребенком, пусть и не маленьким. Когда Чэнъюй пребывал в коме и не мог о себе позаботиться, Цзюнь Цзюлин приходилось самой переодевать его. Но теперь он находился в сознании и достаточно уверенно двигался, поэтому ей стало неловко его так обхаживать.

Девушка оставалась рядом с ним, чтобы больше никто не смог ему навредить.

Все, что она не смогла сделать для своего младшего брата Цзюжуна, Цзюлин делала для Чэнъюя.

Даже будучи маленьким, Цзюжун стеснялся ее. Каждый раз, принимая ванну, он кричал во всеуслышанье, чтобы она закрыла глаза.

– Сестра, тебе нельзя смотреть! Ты девочка, а я мальчик!

От воспоминаний об этом нежном голоске к глазам Цзюнь Цзюлин подступили слезы.

Но как она могла не смотреть? Не считая их сестер, Цзюлин никому не могла доверять. Особенно в условиях, когда опасность представляли обычная еда и питье.

Теперь я мертва, а моя сестра собирается выйти замуж. Цзюжун останется совсем один…

Цзюнь Цзюлин внезапно обернулась.

– Чэнъюй, – выкрикнула она.

Фан Чэнъюй только-только сбросил с себя промокшие насквозь нижние одежды и вытерся насухо. Сейчас он надевал подготовленное Цзюлин нижнее белье, а она вдруг посмотрела в его сторону. Это немного смутило его.

На самом деле стесняться было нечего. Они давно спали в одной постели, и она уже видела его обнаженным.

Забудь. Нельзя смотреть.

Цзюнь Цзюлин поспешила отвернуться.

– Да так, вспомнила кое-что, – бросила она.

Фан Чэнъюй, продолжая одеваться, спокойно спросил:

– И что же?

Цзюнь Цзюлин ответила не сразу.

Выяснять что-то про резиденцию Хуай-вана строго запрещено. Если нас в этом заподозрят – быть беде.

Теперь нельзя допускать ошибок.

– Да нет, ничего, – наконец сказала она. – Ты уже оделся?

Печаль промелькнула в глазах Фан Чэнъюя.

Зачем же она окликнула его? Видимо, он просто не в состоянии помочь ей.

Но однажды обязательно смогу.

Горечь в его глазах тут же сменилась прежним сиянием.

– Оделся, – ответил он, не став ее расспрашивать.

Цзюнь Цзюлин повернулась, помогла ему надеть все остальное и покинуть комнату. Немного передохнув, с первыми лучами солнца они сели в повозку и уехали с постоялого двора в сторону Зала Цзюлин.

Там уже выстроилась длинная очередь.

После ажиотажа, вызванного бесплатным лечением, на какое-то время в Зал Цзюлин пришло опустошение. Теперь же все вновь вернулось на круги своя.

Теперь людей привлекали не бесплатные лекарства, а обещание Цзюнь Цзюлин исцелить их. Вокруг собрались не только бедняки, но и богатые и уважаемые особы, разодетые в шелка.

Заметив приближающийся экипаж, толпа на дороге расступилась.

Цзюнь Цзюлин вышла из повозки, она, как обычно, несла табличку, в то время как Лэй Чжунлянь помогал Фан Чэнъюю.