Цель вижу, атакую!

Только в учебном корпусе, в большом прохладном классе, когда началась предварительная подготовка к полетам, беспокойство вновь овладело Виктором. В плановой таблице, которую внятно читал командир эскадрильи, наряду с другими, стояла и фамилия Додонова. Комэска запнулся на ней, поглядел в потолок, будто там что-то написано. Летчики, сидевшие спереди и по сторонам, повернулись и посмотрели на Виктора. Конечно, сочувственно.

Принесли и раздали полетные карты. Стали изучать район предстоящих занятий. Класс расцветился яркими красками. Стало веселее. Тут Виктор услышал с заднего ряда чей-то шепоток:

— Додонову еще добавьте листы — до Северного полюса.

Острят, черти. Действительно, далеконько его тогда унесло. Постучало сердчишко, пока на остатках керосина тащился на аэродром. И уж садиться пришлось как придется, даже с бетонки съехал… Классика! Пять с плюсом. А может, ничего плохого и не будет. Вон ребята еще подсмеиваются над ним.

Но плохое не заставило себя долго ждать. Вбежал начальник штаба. Развязал тесемки папки, перетасовал бумаги. Хриплым голосом невыспавшегося, захлопотанного человека — так во всяком случае показалось Додонову — стал читать документы, поступившие сверху, и приказы по части. «Проверить», «Обратить внимание», «Указать».

Последним майор прочел самый свежий, видимо, только что подписанный приказ по полку. В нем было два пункта.

Первый — объявить благодарность старшему лейтенанту Кульчинскому К. П. за грамотные действия в полете.

Все повернули головы в сторону Костьки. Он сидел в последнем ряду, скромно потупив глаза.

Второй пункт — снять дознание с техиик-лейтенанта Веснина М. И. в связи с непроизвольным сбросом фонаря во время полета.

— К сведению, — вставил начштаба. — Веснин сегодня опоздал на обслуживание техники.

Начштаба подумал и добавил:

— Раз-гиль-дяй,

Майор сообщил, что командир принял решение за вторую предпосылку к летному происшествию отстранить от полетов лейтенанта Додонова Виктора Павловича. Срок не назначил.

Правильно говорил Костька, да и он, Виктор, ничего иного не ожидал. Только так, чуть-чуть надеялся неизвестно на что. А теперь ясней ясного: от-стра-нить!

Никто не обернулся. Промолчали.

Начальник штаба удалился. Занятия продолжались. Виктор сидел у всех на виду, за первым столом. Слушал, что говорили штурман, командир эскадрильи и, собственно, ничего не слышал. Цветастая полетная карта, склеенная из многих листов, с густо-зелеными массивами лесов, голубыми разливами озер и рек, редкими жилками дорог расплывалась перед глазами.

На первом перекуре Додонов ушел из учебного корпуса.

2

Тени низких облаков ползли по стоянке. Машины потемнели, как замутненные дыханием зеркала. Плотные, мускулистые тела истребителей были устремлены к летному полю. Откинутые назад, косо срезанные крылья придавали им сходство с пловцами, готовыми броситься в воду.

Самолеты были совершенно одинаковы — вплоть до расположения заклепок. И все же Виктор, даже не взглянув на бортовой номер, сразу отличил среди них «девятку». Как? Спроси его — он и сам не скажет.

Додонов сошел с рулежной дорожки на примятую влажную траву и со стороны оглядел «девятку». Сейчас у нее рабочий вид. Наверное потому, что с нее сняты ярко-красные заглушки. Обнаженное заднее сопло изнутри чернело, как печная труба.

К борту была прислонена лесенка-стремянка, и на ней стояли четыре ноги в сапогах: две в неуклюжих яловых, две — в остроносых хромовых. Фигур техников Виктор не видел: их заслонял фюзеляж «восьмерки» Кульчинского.

С кем же это Пров Васильевич колдует у машины, чьи это хромачи торчат? Не иначе как Мишки Веснина. Значит, он все же припожаловал на стоянку. И зачем он понадобился Судейкину? Обычно тот обходится без ассистента.

Додонов представил себе, как Пров Васильевич медленно, по строго намеченному маршруту обходит самолет. Он начинает свою «кругосветку» от переднего сопла и движется по-черепашьи, ощупывая заклепки, заглядывая в лючки, иногда подсвечивая переносной лампой. Копун и педант, он как многие старые техники, болезненно любит порядок в ящике с инструментами и ворчливо ругается, когда кто-нибудь берет без спросу его ключ или плоскогубцы.

Додонов подошел поближе и увидел, что оба техника, Судейкин и Веснин, склонились над полураскрытым фонарем кабины. Стоять на стремянке вдвоем было неудобно. Можно бы одному залезть на крыло. Как бы не так! Разве Пров Васильевич разрешит забраться на плоскость в сапогах!

Теперь Додонов отчетливо слышал голоса.

— Ну-ка, — тоном экзаменатора требовал Судейкин, — доложи мне, милый, устройство фонаря. Особо на креплениях остановись.

— Что же вы мне, Пров Васильевич, проверку устраиваете? Не хуже вас знаю. Училище по первому разряду кончал.

— А я в училищах не бывал.

— Нашли чем хвастаться. Вот двадцать лет и таскаете водило.

— Двадцать два, между прочим.

— И уже старший лейтенант,

— Ишь ты, звездочки считаешь. Так вот для тебя, Миша, я давно генерал.

— Ну-у?