Царь Живых

— В третий раз вопрошаю тебя, Страж. Идёшь ли ты с нами, зная всё, что ждёт тебя на Пути?

На Пути ждёт, которого надо убить. А если они ошибаются? Если есть хоть один шанс из миллиона, из миллиарда — что они ошибаются? И это никакой не Царь, а обычный четырёхлетний мальчик? Тогда ценой ошибки станет жизнь одного-единственного ребёнка. Ценой бездействия станут жизни многих, может быть — всех…

Иван не знал, что сказать.

Ладно, у него есть дар. И даже если мальчишка сам не знает, кем ему суждено стать, — на прямой вопрос он так или иначе ответит… Тогда Иван узнает всё.

А если… Ладно. Любая присяга — кусок бумаги. Любой скреплённый кровью договор — кусок бумаги. Их можно разорвать — если готов тут же заплатить за это жизнью. И если заплатишь. Немедленно. Мёртвые сраму не имут.

— Да, — сказал Иван.

Прозвучало это, как и в первые два раза.

Уверенно.

— Ты уж извини, Страж… Что мы тебя так экстренно… вербанули. Цейтнот, времени не было делать, как учили: знаки, знамения, подходы, намёки, притчи…

Кто же ты такой, Дэн? Кто, где и чему тебя учил? Иван понимал, что не может об этом спросить. Пока — не может. Придёт время — и он будет знать всё.

Бездонно-синие глаза чуть затуманились воспоминаниями. Дэн продолжил:

— Да и меня, честно говоря… Тоже на ерунде в своё время подписали. Молодой был. Победить хотел, а сдохнуть — нет. Но шансов никаких не было. Ну и… Короче, не сдох. Рванули вчетвером из зиндана — и вплавь через Евфрат…

Он сейчас не изрекал, не вещал и не вопрошал. И не занимался велеречивыми наукообразными разъяснениями. Иногда Дэн выражался именно так — простым и грубоватым языком прошедшего полдесятка горячих точек контрактника.

Иван подумал: Евфрат?! Это же…

— У Саддама сидели? — обнаружил он знание геополитики и обычной географии. И тут же понял — что сказал не то. Дымка воспоминаний в синих глазах исчезла.

— Да, почти в тех краях, — сказал Дэн, думая уже о другом. — Завтра мы должны найти Царя Мёртвых, Страж. Или попытаться найти. Пищи Царя — некробионтов — всё меньше на его пути. Скоро он начнёт превращать в них живых. Честно говоря — уже начал.

Царь Мёртвых — название достаточно условное.

Царь Мёртвых в отличие от иных сильных мира сего подданными своими не правит. Не издаёт указы, эдикты и ордонансы, не выступает с ежегодными посланиями к конгрессам и парламентам, не отправляет в отставку правительства, не проводит референдумы и не созывает Генеральные Штаты. Наконец, даже не выкрикивает свою монаршую волю с высокого балкона дворца.

Царь Мёртвых подданными питается. Напрямую, от живых, Царь получать энергию не может — и получает опосредованно, через хлоптунов. Паразитизм в квадрате… Живые мёртвые после контакта с Царём способность к псевдожизни утрачивают и становятся просто мёртвыми.

Царь Мёртвых — некробионт, но некробионт особого рода. Как и прочие хлоптуны, Царь Мёртвых рождается человеком — но не любой из людей способен стать им. Отнюдь не любой….

Факт тривиальный до банальности: большинство обладателей мозгов активно используют не более десяти процентов от числа мозговых клеток. Царь Мёртвых относится к тому меньшинству, что мы зовём гениями, или одержимыми, или святыми, или людьми паранормальных способностей, или блаженными[15], или уникумами, или ещё как-нибудь, — к тем, кто способен использовать содержимое черепной коробки гораздо активнее.

Душа Царя мертва.

И мертвы обширные участки мозга, отвечающие за многие аспекты нервной деятельности. Но! Мозг развитый, использующий куда более тех несчастных десяти процентов, способен перекидывать, переключать утрачиваемые функции на иные, уцелевшие участки мозга — факт медикам известный. (Люди умственного труда, к примеру, быстрее и легче восстанавливают двигательные способности после инсультов, чем. скотообразные маргиналы: и у тех, и у других поражены клетки мозга, отвечающие за одни и те же функции тела — но у первых есть некий резерв поддающихся управлению синапсов.)

Царь Мёртвых способен на многое, не доступное обычным некробионтам.

Он способен спать и видеть сны — странны и пугающи сны его, но не это главное.

Он способен творить — страшно сотворённое им и опасно для душ живых, но не это главное.

Он способен даже Любить — кошмарны плоды Любви его, и может породить он Царя Живых, и поделиться с ним силой и властью своей. И способствовать приходу дней царствия сына своего, и будут дни эти последними для живущих. И это — главное.

Престол Мёртвых часто пуст — ибо трудно, почти невозможно убить великую душу, не затронув тела. Хотя, конечно, не правы те, кто насчитал лишь пять Царей — павших ранее, шестого — правящего, и седьмого — чьё царствие будет последним. Не правы, ибо видели и сочли лишь явных Царей Мёртвых, заодно занимавших и земные троны.

Другой вариант редок — когда два Царя сходятся в беспощадной схватке за всемирную власть над мёртвыми душами. Редок, но более страшен — явись, к примеру, ядерное оружие в мир лет на десять раньше — и человечество давно бы вкусило всех ужасов Последнего Дня…