Царь Живых

Ясновидящей Клементине было лет сорок, и она действительно косила под цыганку: кольца-серьги, юбки-бусы, огромная цветастая шаль. Но если есть хоть доля истины в науках антропометрии и физиогномике, цыганка из неё была — как из Вани абориген Антарктиды.

Последовала всенепременная преамбула об астральных и прочих силах, безмерно увеличивших способности, с рождения присущие Клементине, происходящей из древнего, со времён фараонов, цыганского рода… Пересыпанная звучными терминами и хорошо отрепетированная речь мягко подошла к главному: чем могучие силы белой магии могут послужить уважаемым клиентам?

Ах, погадать… Ничего проще… Гадать и прорицать многостаночница Клементина была готова как угодно и на чём угодно. Карты Таро? — легко. Обычная цыганская колода? — ещё проще. Кофейная гуща? — вы какой предпочитаете: мокко? арабику? Руны? Мо? Бобы? Мышиные кости? Пепел сожжённого нетопыря? Есть и такие ингредиенты, пожалуйста… Банальная хиромантия? Или недавно обретшая признание иридоскопия? Не жалуемая иными профанами френология?

Уставший от этой логореи Ваня хотел было ляпнуть, что доверяет лишь старому проверенному кельтскому гаданию по свежевынутым человеческим внутренностям… Интересно, найдутся ли у Клементины аксессуары для подобного выяснения высшей воли: каменный алтарь, жертвенный нож и юноша-раб? Очень может быть. Желания клиента были для ясновидящей законом…

Адель выбрала банальную хиромантию в цыганском её варианте.

Гадание по ладони.

Глава 7

Печора. Печора-городок и Печора-река. Речной вокзал.

Пустынно и гулко — настоящей навигации здесь в июне нет. В июне по северным притокам ещё сходит лёд — и весь в Печору-матушку… Но некоторые отчаянные головы плавают и сейчас — лавируют между льдин. С доплатой, понятно, — и за риск, и за срочность.

Мальчик и Марья.

Ждут.

Ждут долго.

Старичок, благообразный, давно за ними наблюдавший: Да нет, молодка, не будет сегодня Генки-Самолёта, точно говорю — не будет… У Клавки загулял, это дня три, дело известное. Да и не отвалит на ночь глядя, точно тебе говорю… Ночи даром что светлые, а льдину не заметишь — каюк, передавай Нептуну приветы…

Старичок делает паузу, скорбно шевелит губами. Словно считает жертвы белых ночей и Коварных льдин, передавших Нептуну старичковы приветы.

Продолжает: Ты вот чего, молодка… Чего тебе тут ночь маяться и дитё маять? Отправляйся-ка ко мне ночевать, я человек старый, урону и ущербу тебе не случится… А утром поглядим, что там Генка…

Звучит всё разумно.

Голос добрый, глаза тоже.

Марья готова поблагодарить и согласиться.

Неожиданно вмешивается мальчик: Страшный дядька всё врёт! Нельзя к нему идти!! Нельзя!!!

От крика старичок отшатывается, лепечет что-то успокаивающее. Лицо по-прежнему благостное, но из глаз, из глубины, — настоящее, змеиное…

Марья подхватывает Андрюшу и убегает от страшного старика.

Выскакивают на улицу. Навстречу — весёлая разнополая компания. Один из них — высокий, чуть пьяный, обнимающий рыжую женщину лет на десять себя старше, — Генка-Самолёт.

Через час они отплывают. О деньгах вопрос не стоит. Тех, кто ему нравится, Генка возит бесплатно. Андрюшка — понравился. Четырёхлетний светловолосый мальчик Андрюшка.

Наречённый

Ничего сногсшибательного гадалка на ладони у Адель не разглядела. Обычный набор. Отнюдь даже не хиромантический — с линиями жизни и здоровья, с островами на них, с венерическими и прочими буграми… Никаких буфов Клементина не упоминала — банальная цыганщина: любовь на пороге, суженый-ряженый (взгляд искоса на Ваню), дальняя дорога со счастливыми хлопотами, но есть и проблемы — направленное на Адель чьё-то крайне недоброжелательное оккультное воздействие и маячащая поодаль злая брюнетка-разлучница… Короче, Клементина ненавязчиво намекала, что простым гаданием ограничиваться грех, что необходимо пустить в дело кое-что из её крупнокалиберного и проверенного в астральных битвах арсенала: приворот-отворот, или ритуал четырёх стихий, или коррекцию судьбы, или заговор на удачу, или снятие порчи… А также, для верности, не помешало бы провести жёсткую зачистку венца безбрачия. На худой конец — мягкую.

Слов было много.

И всё — ложь.

Художественно-кармический свист ведуньи оказался почти таким же болезненным для Вани, как и враньё королевы эльфов… После первых трёх фраз он закрыл свой дар как можно плотнее — и, как ни странно, что-то прорывалось… Может, реклама не во всём врала и действительно у Клементины какой-никакой стихийный талант имелся?