Царь мышей

- Покойный Эдуард Фридрихович "заказал" нам с Анной Сергеевной, извините, вас, - пояснил Каширский. И для пущей наукообразности уточнил: - На предмет практического каннибализма. Не подумайте ничего плохого, госпожа Чаликова, я с самого начала был против этой нелепой затеи, но Анна Сергеевна прельстилась теми двадцатью золотыми, что обещал Херклафф. И вот, как я понимаю, Анна Сергеевна назвала ему место, где он встретит вас, а вместо этого пришла сама и его, гм, так сказать... - замялся ученый, искоса поглядывая на кинжал. - Не пойму только, зачем ей это понадобилось.

Поняв, что распрощаться с кинжалом вряд ли удастся, Надя хотела распрощаться с "человеком науки". Однако Каширский вдруг заговорил очень быстро, будто пытаясь в чем-то переубедить свою собеседницу:

- Да, вы можете мне не верить. Не стану оправдывать себя, ибо оправдания мне нет и быть не может. Да, я преступник, на моей совести немало злодеяний и загубленных жизней, но я всегда стремился избежать лишних жертв, если это было хоть сколько-то возможно. Я и Анну Сергеевну всегда старался удержать от бессмысленного кровопролития...

Это действительно было так - и Надя могла в том убедиться вчера, или, вернее, вчера двадцать лет назад: утром в Вермутском парке, а затем в лесу, после третьего неудачного покушения.

Поняв, что, кроме общих слов, она уже вряд ли чего-либо от господина Каширского дождется, Надежда хотела было расстаться с ним окончательно, но какая-то неведомая сила удерживала ее и заставляла слушать дальше.

- Вот этот вот кинжал, который вы держите - кажется, вроде бы просто кусок стали, а сколько человеческих душ им погублено! И кто знает, кому он служил до того, как попал к Анне Сергеевне? И вы просите меня вернуть ей это орудие!

Каширский на миг замолк, не то затем, чтобы перевести дыхание, не то ожидая возражений. Но Надя молчала, и Каширский заговорил вновь:

- В ваших силах, госпожа Чаликова, разомкнуть этот зловещий порочный круг. Только одна вы способны обернуть силы зла на служение добру. Я бы и сам присоединился к вам, но тяжесть совершенных мною злодеяний не дает мне обратиться в сторону света. Мое положение очень трудное - я вынужден противостоять тьме, будучи частью этой тьмы, и это сковывает меня по рукам и ногам. А вы, Надежда - вы совсем другое дело...

Надя слушала быстрый говор Каширского, пытаясь уловить смысл его речи, но это было чем дальше, тем труднее, хотя вроде бы говорил он простые и разумные вещи, и к тому же почти без обычных своих псевдонаучных "наворотов". Надежда понимала одно - Каширский говорит искренне и оттого так путано.

И когда Каширский, словно бы выговорив все, что накопилось на душе, стремительно и не оглядываясь пошел прочь, Надя ощутила чувство огромного облегчения. Некоторое время она стояла посреди улицы, бездумно сжимая кинжал, но потом, опомнившись, спрятала его в сумку и медленным шагом двинулась вперед.

* * *

Когда Василий переступил порог Храма Ампилия Блаженного, огромного собора, построенного еще при царе Степане, он увидел множество людей, среди которых было немало священнослужителей и Государевых сановников. Чуть поодаль толпился простой народ. Подойти поближе к отпеваемому из-за многолюдства не было никакой возможности, и Дубов мог только увидеть, что гроб был закрыт - наверняка из-за следов нечеловеческих пыток, которым злодеи подвергли отца Александра.

Заметив среди мирян пожилого человека в рясе, Дубов незаметно подошел к нему:

- Извините, батюшка, что тревожу вас в столь скорбный час. Нет ли здесь отца Иоиля? Ну, того, кто был священником на Сороках до отца Александра.

Дубов и сам толком не знал, зачем ему понадобился отец Иоиль. Но надо же было с чего-то начинать расследование?

- Отец Иоиль - это я, - дотронувшись до седой бородки, с легким поклоном ответил священник. - Чем могу служить?

- Видите ли, отец Иоиль, я был другом покойного Александра Ива... отца Александра, - тихо заговорил Дубов. - И теперь...

- Понимаю, - кивнул отец Иоиль и незаметно отвел Василия в сторонку, за мощную колонну, поддерживающую высокий свод храма. - Здесь мы не будем никому мешать. Уважаемый... Простите, как ваше имя-отчество?

- Савватей Пахомоыч, - чуть замявшись, ответил Дубов. Именно таким именем-отчеством он пользовался в прошлом году в Новой Мангазее

- И вы, почтенный Савватей Пахомыч, не очень доверяя нашим государственным сыскарям, собираетесь сами доискаться до истины?

Василий чуть заметно вздрогнул - старый священник словно читал его мысли.

- Напрасно, сын мой, напрасно, - чуть возвысил голос отец Иоиль, как показалось Дубову - нарочно для неприметного господина в неприметном кафтане, вдруг оказавшегося по другую сторону колонны. - Никто не сомневается, что злодеи будут найдены и наказаны со всей строгостью, - назидательно продолжал отец Иоиль. - Только что перед вами тут побывал  Государь, он отдал последний долг покойному и сказал, что самолично проследит за ходом расследования.

- Ну, коли сам Государь... - развел руками Василий.