Трудно отпустить

– Он вел себя так, словно мы говорили о погоде.

Брекстон поворачивается ко мне лицом и кладет руки мне на плечи, так что я просто вынуждена посмотреть на нее.

– Вопрос только в том, что ты собираешься с этим делать, Деккер? Позволишь ему снова уйти, даже если прекрасно знаешь, что он тот, кто зажигает тебя как эмоционально, так и чувственно?

– Господи. – У меня краснеют щеки.

– Нет, ну я серьезно. Что ты собираешься предпринять? Лишишь себя шанса увидеть, что из этого получится, просто потому что слишком боишься попробовать?

– Это нечестно.

– Почему? Нечестно, что мы позволяли тебе так делать: жить ради работы и чувства безопасности рядом с людьми, которые, как Чед, гасят твое пламя. – Она слегка встряхивает меня. – Так что я спрашиваю тебя… что ты собираешься делать?

– Я ничего не могу изменить. Не могу попросить его стать моим клиентом и в то же время мечтать об отношениях с ним. Не могу…

– К черту все, – отмахивается от меня Брекстон. – С этим мы разберемся. Папа найдет решение. Из любой ситуации есть выход. Мы придумаем, как заполучить Хантера.

– Но это не решает другой проблемы.

– Какой?

– Как другие наши спортсмены воспримут тот факт, что я сплю со своим клиентом.

– Тогда он не будет состоять в агентстве или его возьмет под опеку кто-то из нас. Вот и все. Переходи к следующему оправданию. – Она одаривает меня ослепительной улыбкой, а я вздыхаю, потому что следующее оправдание не так просто оспорить.

– Ты можешь решить все, что касается профессиональной стороны дела, Брекс, но ничего не заставит Хантера увидеть во мне большее, чем связь без привязанностей на ночь.

– Думаю, ты ошибаешься.

– Рада за тебя. – Я возвращаюсь к столу, заваленному бумагами, в надежде, что, если начну игнорировать сестру, этот разговор будет окончен.

– Не испытывай Хантер к тебе чувств, стал бы он переживать из-за того, что ты ушла сразу после того, как Каллум увидел вас вместе? – Брекстон вскидывает брови и скрещивает руки на груди. – Как думаешь, вел бы он себя более придурковато и менее пренебрежительно, когда ты столкнулась с ним на парковке? Ты заставила его почувствовать, что работа для тебя на первом месте… и, как по мне, так это очевидное доказательство того, что он к тебе неравнодушен.

Я понимаю, к чему она клонит, но…

– Тебя там не было.

– Ты права. Не было. Но если хочешь, чтобы он увидел в тебе нечто большее… хотя думаю, что это уже так, тогда заставь его.

– Он замыкается в себе прежде, чем кто-либо успевает к нему подобраться. Такое ощущение, будто он полагает, что не заслужил заботы и любви.

Брекстон пытается прикрыть смех за кашлем и вскидывает руки.

– Какая ирония.

– Заткнись. – Хотя на этот раз я смеюсь вместе с ней. У меня голова идет кругом от мысли, что она может оказаться права.

Неужели у Хантера есть ко мне чувства, но он не знает, как их показать? Боится ли он, так же как я, подпустить кого-то слишком близко? Если так, как мне помочь ему преодолеть это… как самой это преодолеть… как дать нам шанс?

– Допустим, я тебе верю…

– Веришь. И правильно делаешь.

– Так что же мне предпринять?

Уголки губ Брекстон приподнимаются.

– Ничего. Он сам к тебе придет.

– Отличный план. Просто великолепный, – отвечаю я с недоверием. Стоило мне только прислушаться к ней, как она выдает такое? Я громко вздыхаю.

– Я серьезно. Ты заложила фундамент. Была честна с ним. Призналась, что хочешь его как в профессиональном, так и в личном смысле, и даже объяснила, почему не стоит смешивать одно с другим. Но он бунтарь, Деккер. Он захочет нарушить границы просто потому, что в состоянии это сделать. Он поведет себя как мачо: и тебя съест, и на люстре покачается.

– Думаю, ты сумасшедшая.

– А я думаю, что я права.

Я таращусь на сестру, которая одновременно и похожа на меня, и так разительно от меня отличается. Почему она так уверена в сказанном? Я вспоминаю многочисленные разговоры с Хантером. Его скрытую за смехом способность быть серьезным со мной… Удивительно, как я раньше этого не замечала. Каким злым он был, когда обвинил меня в том, что я встречаюсь с клиентами по ночам. Как он хоть и ненадолго, но расслабился, когда мы лежали на утрамбованном снегу, вырисовывая своими телами ангелов. Улыбку, что озарила его лицо, когда во время игры Дартмута на лед полетели теннисные мячики.

Но что еще важнее, как я целых три года хранила чувства к мужчине и ни разу не попыталась взять их под контроль, хотя всегда все контролировала.

Потому что ты напугана, Деккер.

Напугана, потому что знаешь, что никогда не испытывала что-то настолько сильное. Это одновременно будоражит и приводит в ужас.

– Не знаю, – бормочу я. Когда моя младшая сестра успела стать такой мудрой?