Трудно быть духом

Шаман сказал, у меня получаеца!. Отдал свой секрет!.

– А детей не лечил?

– Лечил… Оленьих детей!. Один раз женщина роды принимал!.

Тундра замело – доктор нет!.

– Да у тебя опыт! – уважительно констатировал Зубов. – Слушай!

Может, дочку мою посмотришь? А то она не спит по ночам…

Просыпается. Чего хочет?! Чего кричит?!

– А сколько она лет?

– Пять месяцев!.

–Слюна идѐт?!

Капитан озадаченно почесал затылок:

– А я и не помню!. Да, вроде! Температура пару раз была, сопли…

А никто не знает что…

– Есть у меня одна трава! – уверенно произнѐс Вакутагин. –

Заварите, пусть попьѐт! Я щас принесу!.

– А может, в бубен постучишь? – робко спросил ротный.

– Хватит и трава! – успокоил его шаман…

Над рядовым Медведевым нависла тень. Она материализовалась

из ночной темноты, тихо толкая солдата в плечо. Тот проснулся,

испуганно вскакивая:

– А! Что?!

– Тихо! – шепнула тень голосом Кузьмы Соколова.

Мишка облегчѐнно выдохнул:

– Фуф-ф, Сокол, ты?.

– Миха, есть идея… – шепнул друг детства. – Я тут подумал… В

общем, есть другой вариант песни!

130

– Какой ещѐ другой?

– Только сразу не гнобите… – попросил Кузя, протягивая Мишке

форму. – Одевайся, я Гунько разбужу!.

Мишка обречѐнно застонал:

– А утром никак?.

– Никак! – убедительно заверил его Кузьма…

Полковник Бородин принимал доклад заместителя. Тот

привычно молол отсебятину:

– Всѐ, как мы и планировали. Праздничный обед. Смотр

художественной самодеятельности… А днѐм можно кросс провести!

– После праздничного обеда? – командир части изумлѐнно

уставился на майора.

Тот поспешно поправился:

– Прошу прощения!

– Мы же договорились, – устало объяснил Бородин, – пусть

солдаты отдохнут… Так что давай без самодеятельности!

– Не понял, товарищ полковник… Что, смотр отменять?!

– Смотр оставлять… Без твоей самодеятельности! – рыкнул

Бородин.

Внезапно он громко вскрикнул и двумя руками схватился за

спину. Колобков испуганно подпрыгнул:

– Что случилось, Павел Терентьич?!

– Да поясница… Как стрельнула! Разогнуться не могу.

Майор бросился к согнувшемуся в три погибели командиру,

помогая дойти до стула. Бородин со стоном сел.

– Давайте, может, «скорую» вызовем? – заботливо спросил

Колобков.

131

– Из-за радикулита? Не смеши! Запомни, Виктор Романович,

радикулит – болезнь настоящих генералов! – превозмогая боль, изрѐк

Бородин.

О таком принципе деления генералитета Колобков слышал

впервые. Поэтому переспросил:

– А не настоящих?

– Геморрой! – припечатал полковник Бородин.

На решающее сражение за звание самой талантливой роты

личный состав пришѐл вовремя. Капитан Зубов в приподнятом

настроении весело командовал:

– Быстрее, быстрее давайте! Опоздание приравнивается к

поражению!

Заметив Вакутагина, он позвал:

– Вакутагин!

Тот подбежал к ротному:

– Я!

– Слушай, дочка сегодня только один раз за ночь проснулась!

Спасибо за травку!

– Служу России! – улыбнулся заслуженный шаман подразделения.

Зубов поинтересовался:

– Скажи, а что у неѐ было?

Вакутагин небрежно пояснил:

– Если трава помогла, значит, зубки у неѐ!.

– Зубки?.

– Да! Трава успокаивает зубки!.

Ротный понимающе кивнул:

– М-м-м… – и снова принялся командовать: – Быстрее, быстрее

шагаем!.

132

Актовый зал клуба был переполнен. За столиком жюри сидели

майор Колобков и командиры рот. Один стул пустовал. К Колобкову

протиснулся рядовой Звягин. Он кивнул на пустое место, доложив

шѐпотом:

– Товарищ майор, командир звонил… У него что-то совсем с

поясницей худо. Сказал, начинать без него.

Колобков оглядел зал, одновременно поправляя форму. Потом

дал отмашку. Из-за кулис зазвучали фанфары. Майор выпятил грудь и

поднялся на сцену.

– Уважаемые офицеры, прапорщики, сержантский состав и

рядовые!

Разрешите

ежегодный

конкурс

художественной

самодеятельности считать открытым! – Он зааплодировал, зал

подхватил.

Майор спустился, заняв своѐ место в жюри. Он взял со стола

список и громко объявил:

– Начинает пятая рота! Авторота – приготовиться!.

Творческие коллективы волновались на крыльце. Постепенно

толпа выступающих таяла. Рок-группа второй роты курила в стороне.

– Сейчас первая рота, потом третья… потом мы, – сказал Евсеев.

Фома усмехнулся:

– Ну чѐ, народ… Дрожат коленки?

– Есть маленько, – признался Кузьма Соколов.

– Выше бошки! Всѐ будет хип-хоп!. «Битлз» тоже первый раз

дрейфили! – бодро гаркнул Евсеев.

Младший сержант буркнул:

– Может, зря мы песню поменяли?

– Поздно уже… Ты, главное, по барабану не промажь! – успокоил

его Прохоров.

Из недр гудящего клуба донеслось объявление:

– Третья рота!. Леонид Агутин и «Отпетые мошенники»!

«Граница»!

133

– Опа, слышите?! Наша песня! – горестно присвистнул Гунько.

Фома удовлетворѐнно кивнул:

– Ну и правильно, что отказались! Это кто, третья рота дубасит?

Неплохо у них получается…

Из актового зала донеслись восторженные крики зрителей.

Самолѐт умчится прямо на границу!.

Будут провожать папы, мамы, официальные лица…

– под чѐткий ритмичный стук выдал солист…