Трудно быть духом

Младший сержант тоже занервничал:

– Мужики… что-то, я как-то…

– Ты не вставай! – цыкнул Евсеев. – Доктор сказал лежать!

Вакутагин вошѐл в транс. Заунывный шаманский вой заглушил

даже звон бубна.

Евсеев начал подниматься:

– Во разошѐлся! Может, тормознѐм?

– А меня цепануло… – остановил его Прохоров. – Даже интересно,

чем эта лабуда кончится!

Внезапно Вакутагин остановился. Он взмахнул руками над

пациентом. Потом тряхнул ими в направлении окна…

– Ёперный театр! – пробормотал Прохоров.

122

Вакутагин обессиленно упал на стул. Евсеев встал и потрясѐнно

произнѐс:

– Ну, Вакутагин… блин!

И тут ожил Фома. Он спрыгнул на пол:

– Пацаны! Кажись, легче стало!.

Мишка добежал до медицинского пункта глубокой ночью. Ирина

не спала, разбирая полученные медикаменты. Она открыла дверь на

стук и удивилась неожиданному визиту:

– Ты почему не спишь?!

– А нам разрешили. Мы к смотру готовимся… а я свалил

незаметно… – жарко шепнул он. – Ты что, не рада, что ли?

Ирина втянула его за руку внутрь, захлопнув дверь. Она прильнула

к нему всем телом. Их поцелуй мог затянуться до рассвета. Но девушка

вдруг оторвалась от Мишки, спохватившись:

– Ой, ты же голодный, наверное?.

После очень позднего ужина Мишка поставил на стол пустую

чашку.

– Ир… я тут подумал…

– О чѐм?.

– Ну… о том… что ты говорила тогда…

– И?.

– В общем… я хотел сказать, что мне тоже никогда и ни с кем не

было так хорошо… Я тоже клянусь… я буду любить тебя до конца жизни!.

Ирина улыбнулась, потрепав его по голове. Мишка вскинулся:

– Я что-то смешное сказал?

– Нет, нет… Просто мужчины очень часто говорят слова, о

которых потом жалеют… А взять их обратно уже невозможно…

Мишенька, пойми, я просто не хочу, чтобы ты попадал в дурацкую

ситуацию…

123

– Понятно… – протянул он, как бы невзначай взяв в руки

скальпель. – Ир, слушай, а он очень острый?

– Конечно…

– Это хорошо… – Мишка медленно провѐл лезвием себе по

ладони.

Тонкий красный ручеѐк побежал по запястью. На столе

моментально появилась разрастающаяся лужица багрового цвета. Ирина

вскочила, выхватывая у него скальпель:

– Господи, Миша!. Ты что, с ума сошѐл?!

Он согнул пальцы. Между ними продолжала сочиться кровь.

– Ирка, я ещѐ раз повторяю… Клянусь, что буду всегда беречь

тебя… и никогда… никому не отдам!.

– Тебе и не придѐтся… Дурачок! Горе ты моѐ! Давай пластырем

заклею… – Она рванулась к аптечке, но Мишка обнял еѐ за талию и они

снова слились в поцелуе.

Влюблѐнные расстались под утро. Мишка сбежал с крыльца и

обернулся. В окне показался силуэт провожающей его Ирины. Он

помахал ей рукой и удалился, счастливо напевая себе под нос…

Майор Колобков вышел из укрытия с каменным выражением

лица. Он дождался, пока рядовой Медведев исчезнет из его поля

зрения. Потом посмотрел на окно медпункта. Силуэт медсестры

пропал. Рука Колобкова судорожно сжалась в кулак…

Симпозиум, посвящѐнный проблемам шаманизма среди

военнослужащих, протекал живенько. Сержант Прохоров плевался:

– Да ерунда это всѐ! Самовнушение!. Зуб на время утих, сегодня

опять начнѐтся!.

– За завтраком реально кусал, жевал… Всѐ зашибись!. – утверждал

его оппонент, младший сержант Фомин.

Хитрый Евсеев мутил, не принимая ничьей стороны:

124

– Ну, так… Манту прогнали!. Тундра уверен, что с концами…

Прикинь?!

– Короче, Фома… Если вся эта хрень на тебя реально

подействовала… Значит, ты знатный олень!. – подвѐл итог прениям

Прохоров.

Евсеев засмеялся. Фома шутливо отвесил лѐгкий пендель

неверующему шутнику. Прохоров схватился за изнурѐнное фурункулом

посадочное место и вскрикнул:

– Аккуратней ты… лось!

– Извини, забыл… Чѐ, не прошѐл ещѐ? – посочувствовал Фома.

Евсеев авторитетно заявил:

– Чирьи обычно недели полторы не сходят!

– Всю ночь на животе спал! – пожаловался Прохоров.

– Фома пристально посмотрел на его больное место.

– Слушай! А может, это тоже… Манту?!

– Да ну на фиг!.

Евсеев приобнял сержанта за плечи:

– А чѐ? Давай, проверим?!

Рок-группа второй роты зациклилась на репертуаре. Талантам не

хватало идей. Рядовой Соколов себя к эстетам не причислял. Он

предпочитал проверенные варианты:

– А может, «У солдата выходной – пуговицы в ряд»?

– Зашибись, ты вспомнил! Может, ещѐ «Кузнечика» споѐм?. Его

даже я на гитаре умею! – начисто отрезал лѐгкие пути к успеху

младший сержант Фомин.

Евсеев намекнул:

– Кстати, второй гитарист нам бы не помешал… Кто у нас ещѐ в

роте лабает?

– Ходоков… – заикнулся Кузьма.

125

Но попытка реанимации политического трупа не прошла. Фома

зарычал:

– Забудь! Я с этим стукачом даже гадить на одном гектаре не

сяду!.

Мишка Медведев поспешно увѐл разговор в сторону от больной

темы:

– Ну, я видел, как Гунько струны щипал…

– Во! Сюда его, Сокол! – воодушевился младший сержант.

– А давайте что-нибудь из «Любэ»? У них классных тем до

фига! – предложил Евсеев.

– Боюсь, «Любэ» каждый второй будет делать… – засомневался