Трудно быть чёртом

– По-человечески – это я понимаю, – ухмыльнулся Ваня. – Всё путём будет. А то, может, посидим сейчас, расслабимся? Ты не смотри, что ресторанчик – дешёвка, для меня тут как следует накроют.

– В другой раз, Иван, – Игорь постарался придать голосу искреннее сожаление. – Увы, сильно спешу.

– Статейки писать?

– Ошибаешься. К даме я спешу. К даме сердца.

…Уже садясь в «восьмёрку» – благоразумно припаркованную в квартале от «Января», он всё ещё катал под языком эти слова – «дама сердца». Примитив, пошлость, недостойная дари… но, однако же…

Глава 9

Всю ночь, оказывается, падал снег. Утром распогодилось, вылезло из-за надоевших туч солнце – и осветило морозное великолепие. Асфальт ещё ладно, просто мокрый, а вот газоны, деревья, крыши гаражей покрылись тонким белым слоем. Белый – цвет смерти… На миг вспыхнул в уме ночной кошмар – и тут же растворился, спрятался где-то в памяти, точно рак под бревном-топляком в обмелевшей речке Вихлее. Один такой вцепился в губу Смерчу, старому пегому коню, когда Гаррану впервые доверили вести его на водопой. Что уж выгнало речного обитателя из родного укрывища? Но от одного коня мысль перескочила на другого. Придётся на дарёную «восьмёрку» зимние шины ставить. В сервисе, конечно, станут сочувствовать, особо огорчится Егорыч. К «паркетнику» он как к родному относился. Хороший бы из старика вышел конюх.

Одно за другим – вспомнился Гром, чёрный, как первая весенняя борозда. Когда пришло время отправляться на эту сторону, жеребцу было три года. Сейчас Гром уже немолод. Конечно, подзаботные ухаживают как надо, кормят, чистят, объезжают – но всё это не то. Почётная пенсия в расцвете лет.

Насколько всё было бы проще, найдись ход на эту сторону лет двести назад! А лучше пятьсот. Может, и не пришлось бы вот так, как сейчас. Может, удалось бы повернуть безболезненно. Тогда ещё Искусство позволяло.

Он набрал номер.

– Дмитрий Антонович, здравствуй, дорогой. Игорь Ястребов тебя беспокоит, помнишь такого? Ну как ты? А супруга как себя чувствует? Слушай, с этим не шутят, я тебе дам контакт отличного кардиолога, кандидат наук, завотделением. Скажешь, что я порекомендовал, он всё как для меня сделает. Кстати, вы с ним два сапога пара, он так же от рыбалки фанатеет… А Иришка что? Куда думает поступать? Ну что ж, разумно, хотя, конечно, и непросто. Но она ж девчонка головастая, думаю, потянет. Как я сам, интересуешься? Да нормально вроде всё, работаю. Петровское дело? Ну да, резонанс мощный. Думаю, всё там в итоге хорошо получится, не тронут бедных дачников. Слушай, у меня к тебе маленькая просьба. Сможешь нескольких человек устроить на работу? Да, по специальности, учителя, педагоги. Какие предметы? Да разные там. Нет, не сейчас. В будущем году. Наверное, даже где-то в конце мая. Только вот одна закавыка. У них в трудовой будет восемьдесят первая нарисована, часть восьмая, ну и в прессе, возможно, разные гадости на них выльют. Так вот, ты всему этому не верь, это люди незапятнанные, я их знаю. Почему так? Ну, долгая история, и не очень для телефона. Короче, тонкая политика. Да, и если можно, ты их по разным школам распихай. Ну, тебе ж спокойнее будет. Да, чтобы не светились. Спасибо, Дмитрий Антонович. Если какие проблемы, сразу сигналь, порешаем. Ну, счастливо. Привет твоим.

Вот так. Готовимся к предновогодней кампании. Жалко их, из «Школы смысла» – растерзают педагогов-новаторов. И ещё надо придумать, как Палыча отмазать. Всё-таки не рядовой учитель – директор, послать его в Кировскую область под покровительство Дмитрия Антоновича не выйдет. Тут сперва в прокуратуре надо подстраховаться.

Вадим Александрович, как всегда, мягко попеняет. Можно предсказать его слова с точностью до знака. «Игорь, ты, конечно, поступаешь благородно, спору нет, но тратишь на всё это такие усилия… Твою бы энергию – и на основное дело. Давно бы уже пора понять – это не наша земля, не наши люди. Мы здесь чужие, и должны только казаться своими. Казаться, но не быть, понимаешь? Потому что свои мы – для Ладони. Там всё, что нам дорого. А на два дома жить нельзя, мальчик. Рано или поздно окажешься чужим и там, и тут…». Но мешать князь не станет, его же собственное дари не позволит.