Трое на один стул

Он сделал паузу – для аплодисментов, должно быть, но их не последовало. На его лице было написано неимоверное высокомерие; чувствовалось оно и в голосе. Конечно, учитывая обстоятельства, это было объяснимо. Не так уж часто доводится главе детективов обращаться к аудитории, состоящей исключительно из частных детективов, то есть к тому племени, которое он с огромным удовольствием стер бы с лица земли. Более того, все мы были из Нью-Йорка, и одно это уже делало нас грязью в его глазах.

– Вам уже сообщили, – продолжил он, – что в одном из помещений на этом этаже в результате насильственной смерти скончался человек, и поэтому вас попросили остаться для допроса в качестве свидетелей. Ниро Вулф и Арчи Гудвин пройдут со мной. Сейчас. Остальных вскоре тоже вызовут по одному, чтобы показать тело. – Он ткнул большим пальцем в сторону своего спутника. – Этот человек соберет ваши пожелания относительно сэндвичей, и потом вам их принесут. За счет городского бюджета. Вы Теодолинда Боннер?

– Да.

– Сюда уже едет женщина-полицейский на тот случай, если понадобится обыскать вас.

– С согласия леди, – агрессивно уточнил Стив Амсель.

– Только с согласия. Ниро Вулф? Следуйте за мной, вы и Арчи Гудвин.

Вулф поднялся и пошел к двери, кивнув мне по пути:

– Пойдем, Арчи.

Я состоял на службе у Вулфа, и он не мог допустить, чтобы приказания мне отдавал кто-то еще.

Глава 3

В коридоре я насчитал троих: один, в штатском, имел важный вид, а двое в полицейской форме скучали, сидя без дела перед входом в комнату тридцать восемь. Внутри было еще трое – два криминалиста с оборудованием для снятия отпечатков пальцев и один с фотокамерой. Они, подражая Груму, старательно изобразили на лицах высокомерие, велели нам ни к чему не прикасаться, а потом отвели Вулфа за стол к трупу. Кроме того, что его ноги теперь были сведены вместе и с шеи убрали галстук, труп не изменился. Вулф нахмурился, глядя на него.

– Вы можете опознать этого человека? – спросил Грум.

– Нет, – заявил Вулф. – Опознать я не могу, так как не знаю его имени. Тем не менее я узнаю в нем человека, которого видел однажды в апреле прошлого года, когда он пришел ко мне, представился как Отис Росс и нанял меня для оказания детективных услуг. Позднее мне стало известно, что на самом деле он не Отис Росс – во всяком случае, не тот Отис Росс, которым хотел казаться. Мистер Гудвин, который видел его не один раз, а целых девять, уже показал, что это именно тот человек.

– Я в курсе. Гудвин, вы по-прежнему придерживаетесь этого мнения?

– Это не мнение. – Коли Вулфу можно поправлять его, то мне тоже не возбраняется. – Это убеждение. Он тот самый человек. А точнее, был им.

– Тогда мы можем… О, кстати. – Он обернулся к столу, показал на предмет, стоящий на нем, и спросил одного из техников: – Уолш, вы закончили с пепельницей?

– Все готово, капитан. Она ваша.

– Вы не поможете нам, Гудвин? Если вы не против, я хотел бы провести эксперимент. Возьмите эту пепельницу так, будто собираетесь ударить ею человека по голове. Берите сразу, не думая. Как само ляжет в руку.

– Нет проблем, – сказал я и протянул руку за пепельницей. Подбросив ее разок-другой, я прикинул, что весит она не меньше фунта, а скорее всего больше. – Нанести удар этой штукой можно двумя способами. Во-первых, можно схватить ее за край – вот так, этот способ удобен, когда у вас есть место и время для замаха. – Я замахнулся для наглядности. – А человек с большой лапой и длинными пальцами вроде меня может просто обхватить ее за днище, вот так, и потом хоть замах, хоть короткий прямой, хоть боковой. – Я изобразил хороший такой короткий прямой, потом переложил пепельницу в левую руку, достал правой носовой платок и стал усиленно вытирать латунь.

– Средненько, – произнес Грум. – Может, там у вас, откуда вы родом, такой балаган на вес золота, но здесь в Олбани его не оценят. И не думайте, что он вам чем-то поможет.

– А что мне поможет? – поинтересовался я. – И чего вы от меня ожидали? Чтобы я отказался прикасаться к ней? – Закончив тереть пепельницу, я поставил ее обратно на стол.

– Идите за мной, – скомандовал Грум и вышел из комнаты.

Мы проследовали гуськом вдоль коридора, почти до самого конца, где он открыл очередную дверь и встал сбоку, пропуская нас внутрь. Это была угловая комната с окнами на две стены и с парой ковров на полу. За столом спиной к одному из окон сидел Альберт Хайат и говорил по телефону. К нам приблизился мужчина с большими ушами и шрамом на щеке и спросил Грума, как поставить стулья. Так, чтобы Вулф и я оказались лицом к окну, разумеется. К тому моменту, когда Хайат закончил телефонный разговор, мы все уже расселись: Вулф и я бок о бок, а мужчина с ушами – за маленьким столиком неподалеку с блокнотом и ручкой наперевес.

Хайат встал и пригласил Грума сесть вместе с ним за стол, но тот поблагодарил и отказался, устроившись на стуле перед столом, к нам лицом. Все свое внимание он сосредоточил на Вулфе.