Триумф безголовых

– М-м-м! М-м-м! – громко замычал ван Бьер, передавая мне свой факел и беря наизготовку бронзовую дубинку. Я удивленно посмотрел на него – что это с ним стряслось? Но тут же сообразил: да ведь он изображает из себя немого, желая узнать, как на это отреагируют за дверью.

– Витцбург! Хвала Фреймону! – обрадовались за нею. Не переспросили, а именно обрадовались, ничуть не удивившись «безъязыкому» ответу.

Дверь распахнулась, и в свете наших факелов пред нами предстал рослый белокудрый храмовник с толстой орденской цепью на шее. Но первое, что бросилось нам в глаза, это цвет его лица. Оно было неестественно багровым, как будто он только что вышел из жаркой бани. И еще у него не хватало половинки левого уха, что мы также сразу заметили.

Заметили и вмиг узнали того, кто вышел нам навстречу. Это был новый главный знаменосец тетрарха Гийом Кессарский. Он же – вождь фреймонистов и герой Тандерстада, убивший четырех язычников-кригарийцев…

Глава 33

Даже будь ван Бьер скован цепями, он разорвал бы их, потому что сейчас его не удержала бы никакая сила в мире.

Кессарский держал меч наготове и при виде бросившегося к нему кригарийца не дрогнул. Крикнув товарищам «К бою!», он хотел нанести встречный удар. Но ярость не ослепила Баррелия и он отразил своей дубинкой нацеленный ему в грудь клинок. А затем врезался в Гийома плечом, отчего тот, попятившись, споткнулся о порог и грохнулся навзничь уже внутри убежища.

Ван Бьер мог бы сразу разделаться с ним, но тогда он утратил бы внезапность. А она при атаке на нескольких врагов была его единственным преимуществом. Поэтому монах пробежал по Кессарскому, наступив ему мимоходом на промежность и голову, и набросился на ближайшего фреймониста, который вскочил с лавки и только потянулся к мечу в ножнах.

Достать меч он не успел. За него это сделал Баррелий после того, как размозжил ему череп. Отбросив испачканную кровью дубинку, кригариец завладел трофейным клинком и встретил очередного противника ударом более серьезного оружия.

Убежище фреймонистов являло собой небольшой арсенал и склад необходимых вещей, что могли пригодиться курсорам при срочном бегстве из храма. Кроме Гийома и убитого монахом храмовника здесь отсиживались еще шесть человек. Но лишь четверо вскочили на ноги по команде вождя. И трое набросились на ван Бьера, что успел разрубить шею еще одному врагу, прежде чем тот оказал сопротивление.

Новая кровь брызнула на пол, но тот был залит ею и до вторжения кригарийца. Он верно определил по следам в коридоре: двое храмовников были серьезно ранены и не могли сражаться. Но оба они зашевелились и тоже потянулись к оружию, хотя опасаться их стоило в последнюю очередь.

Один против трех рыцарей – не самый удачный расклад. Но они тоже были потрепаны и измотаны в недавнем сражении. Зато монах оставался свеж и ощущал прилив сил от обуявшего его гнева. И продолжил гулять ураганом по комнате, обрушивая под ноги врагов полки, стеллажи с оружием, а также штабеля из корзин и ящиков.

Я ничем не мог помочь соратнику. У Вездесущей же был при себе лишь деревянный костыль, с которым она притворялась одноногой. Кидаться с ним на храмовников являлось неразумно, и Псина не стала испытывать судьбу. Тем не менее они с махади нашли способ прикрыть кригарийца. Каждая из них пронесла в храм маленькую духовую трубку и набор отравленных игл. Которые они и пустили в ход сразу, как только извлекли их из потайных карманов.

Впрочем, попадать иглами в цели оказалось не так-то просто. Во-первых сражающиеся все время двигались, и надо было постараться, чтобы случайно не угодить в ван Бьера. А во-вторых, просто так выплюнуть во врага иглу было нельзя. Втыкать ее требовалось лишь в уязвимое место на теле. А таковых у облаченных в доспехи и поддоспешники храмовников имелось немного.

Как бы то ни было, это не остановило Псину и Эльруну. И они, встав по обе стороны двери, начали соревноваться, у кого из них острее глаз и точнее плевок.

У фреймонистов хватало забот с Баррелием, но один из них засек-таки в дверях новую угрозу. И решил ее устранить.

– Закрой дверь, Шон! – крикнула Псина, отскакивая от входа вместе с махади. Ее приказ совпал с моим желанием сделать то же самое, когда я увидел ринувшегося к нам дюжего храмовника. И хоть я сомневался, что мы удержим дверь даже втроем, все равно не мешкая захлопнул ее и уперся в нее изо всех сил.

Соратницы, однако, и не собирались мне помогать. Почему – выяснилось после того, как фреймонист тоже навалился на дверь и ткнул наугад мечом в образовавшийся просвет. Ни в кого не попал, так как канафирки не будь дурами отскочили от входа. Но недалеко. И когда чувствующий, что дверь поддается, враг усилил натиск, тут-то ему в лицо и воткнулись две иглы. По одной от большой и мелкой Вездесущих.

Не знаю, как быстро его убил бы один укол, но после двух храмовник мгновенно обессилел и сполз по двери на пол. И когда я вновь открыл ее, жертва Плеяды дрожала в конвульсиях и пускала изо рта кровавую пену.