Триумф безголовых

– Извините, сир. Виноват, больше не буду, – стушевался я. Действительно, как я мог забыть о том, что у гиремейских горцев детям запрещено открывать рот в присутствии старейшин. С другой стороны, этот горец прожил в Оринлэнде так долго, что мог бы и отказаться от своих глупых традиций.

– Я слушаю тебя, дочь страны заката. Задавай свои важные вопросы, – снова заговорил старик, усевшись в деревянное кресло с высокой спинкой и сунув в рот курительную трубку, которую зажег до нашего прихода. Нам он сесть не предложил, да тут и не было больше ни скамей, ни стульев.

– Обещаю, чегри-гата, что не отниму у вас много времени. Итак, недавно один мой друг сошелся в бою с себуром и одолел его, – перешла к делу Вездесущая. – Это случилось здесь, в Тандерстаде и себур был дрессированный, поскольку стерег одно секретное подземелье. К сожалению, мой друг не догадался отрубить от мертвого чудовища трофей и мне нечего показать вам в защиту моих слов. И все же я подумала, что тот себур наверняка прошел вашу школу и вы знаете, в чьи руки он потом угодил.

Так вот зачем Псине понадобился этот старый дикарь, наконец-то дошло до меня. До главного знаменосца тетрарха ни ей, ни тем паче ван Бьеру напрямую не добраться. Но у нас оставались шансы отыскать прислужников, что похищали кригарийцев для Гийома Кессарского, и вытрясти из них правду, даром что у них были вырезаны языки. Или на худой конец дать Баррелию отрезать им другие части тела, без которых они долго не проживут.

– Твой друг весьма силен и хитер, раз справился в одиночку с себуром, – заметил Культук, выпуская изо рта дым, в котором я унюхал знакомые с детства ароматы трав, растущих в Гиремейских горах. – В лучшие времена я предложил бы ему хорошую работу, но не сегодня. Война – плохое время для торговли моими малышами. Держать их на складе – тоже сплошные убытки. Мне нужны две коровы в день, чтобы прокормить столько голодных ртов. Но где взять так много еды, когда город вот-вот окажется в осаде? Даже не знаю, что делать. Эти Гномьи создания привыкли жить на всем готовом и подчиняться командам человека. Вот как бы ты поступила на моем месте, скажи?

– Выпустила бы их на волю за городские стены, – ответила Вездесущая. – Пускай сами о себе заботятся. Скоро там будет много еды – той, что придет с юга, – и с голода ваши «малыши» не умрут.

– Но умрет весь мой труд, ведь я потратил столько усилий, чтобы отучить их питаться человечиной, – покачал головой Говорящий-с-Камнями. – Труд, который я вложил в их перевоспитание, дорог мне куда больше, чем золото, которое я не выручу с их продажи.

– Себура, о котором я говорю, кормили не говядиной, – уточнила Псина. – В пещере, где его держали, были лишь человеческие кости. Но я спрашивала вас не об этом, чегри-гата, а о том…

– А это и бы мой ответ, – перебил ее старик. – Другого не жди.

– Да полноте вам, – хитро улыбнулась канафирка. – Мне ведом старый обычай горцев: если тебе неясен ответ на твой вопрос, задай другой вопрос и, возможно, услышишь то, что тебе нужно.

Культук окутал себя новым облаком дыма и многозначительно промолчал.

– Хорошо, чегри-гата, спрошу иначе, – продолжала Вездесущая. – Могу я что-нибудь для вас сделать, дабы освежить вашу память? Только не обессудьте: коров я не держу и золотом для их покупки не располагаю.

– На это и не надеялся, – ответил горец. – Я возьму лишь немного того, что ты точно принесла с собой. И чем, уверен, готова со мною поделиться.

– И что же это?

– Черная кровь Канафира, – пояснил Говорящий-с-Камнями. – Наполни ею вот этот маленький сосуд и мы договоримся. Большего не прошу.

Старик взял со стола кружку, какую при всем желании нельзя было счесть мелкой. Хотя и большой тоже. Утрата такого количества крови явно не убьет Вездесущую, но может плохо отразиться на ее самочувствии. Все зависело от того, насколько сильно она жаждала докопаться до истины. Той, которую ей предстояло добыть буквально ценой собственной крови.

– Даже если город выстоит и я не распущу малышей до конца осады, у кого найдутся деньги, чтобы купить их? Только у канафирских купцов, – признался Культук, пока шпионка задумчиво взирала на протянутую ей посуду. – Вот зачем мне нужна западная кровь. Хочу вызвать у гномьих созданий отвращение к ней и отбить аппетит к людям, в чьих жилах она течет. Не сделай я этого, и малыши пожрут своих новых хозяев также, как жрут всё, что видится им съедобным. Но ты в силах мне помочь. Как знать, когда еще сюда забредет дитя запада и согласится ли оно пожертвовать мне толику своей крови.

– Вряд ли моя кровь чем-то отличается от той, что течет в вас или в этом парне, – усомнилась Псина, ткнув в меня пальцем. – Она такая же липкая и красная, а вовсе не черная, как вам мерещится.

– Это мы так считаем. А мои малыши думают совсем иначе, – возразил старик. – И Мо умел отличать человеческую кровь от любой другой. Но его, похоже, морили голодом и малыш забыл главное, чему я его учил: никогда больше не есть людей.

– Кто такой Мо?