Триумф

Пока я худая, и это очень хорошо, – представляю, сколько сил забирает борьба с лишним весом. Я хочу быть личностью, с очень привлекательной внешностью, очень сильной личностью. и это должно у меня получиться, другого выхода нет.

Буду писать себе планы – к такому-то возрасту хочу быть тем, иметь это, быть с тем-то. Надо все продумывать и прописывать. Я должна что-то грандиозное сделать в своей жизни, из своей жизни, успеть за свою жизнь. Чем раньше начнешь, тем больше шансов. Мне 13 лет – это уже самое время. Я уже должна понимать, кем хочу стать и что для этого нужно сделать. В 15 я должна иметь готовые достижения. В 16 – начать получать соответствующее образование. Итого: в 20 я образованна и имею много чего за душой.

Главное, при этом еще и не забывать жить. Но все-таки, все-таки насколько лучше жить, когда ты уже кто-то. К твоему мнению прислушиваются. А у людей в моем возрасте, похоже, вовсе нет никакого мнения. Обычно они говорят глупости, ну или выносят вердикты в духе максимализма. Все это смешно и глупо. Я хочу быть сильной, чтобы ко мне прислушивались. Свое влияние я буду использовать на благие дела, буду благородной и справедливой. Ненавижу несправедливость, лицемерие. Хорошо быть сильной, чтобы помогать, вмешиваться в ситуации, предотвращать несправедливость. Я хочу быть такой, очень влиятельной, очень-очень сильной.

Чего хотят мои ровесники? Я даже толком не знаю. Кто-то – стать менеджером. Насчет известности, даже не знаю. Но в основном – поступить туда или сюда. На финансистов. Или юристов. Все это очень мило, но если быть финансистом или юристом, то лучшим. Очень влиятельным. Чье слово имеет вес.

Нужно непременно быть самым-самым лучшим, иначе все это не имеет смысла. Если играть, то по-крупному. Не довольствоваться крохами и ровной жизнью, когда твое слово, мнение ничего не значат. Не терпеть несправедливость, не отсекать ее от себя – просто потому что ты средненький менеджер и денег у тебя чуть-чуть, а приходить и менять ситуацию, перечеркивать несправедливость для других, менее влиятельных. Совершать поступки и не нуждаться в благодарности.

А если что-то не получится? Когда у меня что-то не получается, я очень сильно расстраиваюсь. С этим нужно как-то бороться. Но как? Обычно это или оценки, или чьи-то слова. В ответ мне хочется что-то грандиозное сделать, «всем им» доказать – я занимаюсь, включаю музыку под настроение. Я обожаю добиваться цели. Мне нужны цели. И не только мне. Если нет цели, то это не жизнь, а существование. Но если что-то происходит совсем несправедливое, становится так обидно, и ничего не хочется. Это случается реже, очень редко. Но все равно это ужасное настроение, состояние, когда саму себя не любишь, не уважаешь. Неинтересно с самой собой. Плачешь или не плачешь, но все не имеет смысла.

Такое, наверное, всегда будет происходить, жизнь полосатая. Бывают периоды невезения, но как бы так их сократить? Если они начинаются, то и жить не хочется. Это, понятно, временное, сиюминутное, но все же, все же.

Я люблю добиваться целей. Люблю читать книги, люблю обгонять, не могу жить без музыки. Это даже плохо – я в абсолютной музыкальной зависимости. Больше всего я люблю Gala: And they say silver, I choose gold, I’ve never done as I’ve been told. Я все время что-то слушаю, музыка идет фоном под все дела. Жаль, я не так хорошо пою, зато мурлычу что-то себе под нос постоянно.

И еще я совершенно не умею завидовать, я не знаю, что это такое. Возможно, потому что совершенно собой довольна. Точнее, довольна исходными данными, из них много чего можно сделать. и если что-то не получится, то это будет исключительно моя вина. Я никому не завидую.

Но в периоды, когда я не люблю себя, задумываюсь – достаточно ли ровные зубы. Чистая кожа. Вообще не понимаю этого выражения – «чистая кожа». Люблю периодически красить волосы какими-то ужасными тониками, дающими странный оттенок. Люблю представлять, какой я буду, когда стану… Стану кем?

Кем-то, значит, свободной. И только тогда я смогу быть полностью счастливой. Такова я, приятно познакомиться!

Сегодня я помогала по математике своей школьной «подруге» Камилле. Камилла тоже рисует и одновременно ничего не понимает в математике. В общем, все было очень мило, мы ели крекеры у нее дома и решали элементарные примеры. Не могу понять, умею ли я объяснять или нет. То ли я великолепный «объяснитель» примеров, то ли никакой. В общем, было не скучно, но и не весело. Потом мы смотрели ее рисунки – и тут я опять не могла понять, нравятся они мне или нет. Не понимаю. Вообще не могу оценить то, что рисует другой начинающий. И даже какое-то ощущение брезгливости: это у меня вечно так, мне каждая минута становится очень дорога, как будто ее нельзя тратить на начинающих, это как бы отвлекает и портит мой вкус. В общем, бред, но так.

Она считает, что в Архитектурный институт невозможно поступить. Я ненавижу таких людей – им бы только сказать «невозможно», чтобы успокоить себя и не дать чего-то добиться другим. Я никогда не буду такой, когда стану кем-то, буду помогать другим, для начала – внушать, что все возможно. Люди сами себе враги, они не дают ни себе пойти по сложному крутому пути, ни другим. Не хотят, чтобы кем-то стал стоявший рядом, чтобы доказал своим примером, что это было возможно. Ненавижу.

Потом я пришла домой. Квартирка показалась мне уютной, теплой. На самом деле она странная, ремонт небогатый, да и мебель старая. Но здесь тепло, и пока у меня что-то тут получается. Я считаю, что пока все равно, где ты живешь. Главное – иметь цель и жить целью, а какой у тебя телевизор – совершенно неважно. Если есть цель, то все остальное можно отодвинуть на потом, когда время будет на быт, когда придут успехи. В быту можно утонуть. Это все потом. И обои будут другие, и диван, и кресла. Сейчас я бы только магнитофон поменяла, но увы.

Сделала себе черный чай.

Посмотрела свои рисунки. Лучше бы не смотрела.

Мне они показались какими-то беспомощными. Бросила их на кровати, отвлеклась, походила по квартире, поставила музыку. Сначала одну песню, потом другую. Вернулась. Взяла снова рисунки. На этот раз они были как будто не мои. Они не выглядели слабыми, просто рисунки. И тут я поняла: я сейчас не отождествляла себя с ними, они не казались ни невероятно хорошими, ни слабыми. То есть они казались средними, ни хорошо, ни плохо – это ведь средне? Они не вызывали однозначных эмоций, каких-либо сильных эмоций. Что я могу нарисовать, если особенно ничего не видела – только на картинках в книгах, нет, я была в музеях, но не во всех известных музеях мира. Все это так поверхностно. Мир понаслышке. Когда-нибудь я расцвету, и у меня будет сила, эмоция, я смогу нарисовать что-то действительно стоящее.

Но для этого надо кем-то стать, что-то делать и учиться. Вопрос: что делать? Это? Или что-то другое. Кем быть. Ведь таких, кто может нарисовать то же, что и я, наверняка много. Как стать лучшей, если не чувствуешь в себе отличия, что ты можешь, что ты наверняка станешь лучшей?

В математике, например, у меня есть сила, я понимаю, могу себя чувствовать в этом достаточно свободно. Да что свободно – плавать как рыба в воде. Если бы я родилась раньше, прямая дорога в инженеры или физики. Технический университет. Но это если бы раньше. Сейчас туда идут те, кто либо не может соответствовать высокому уровню чистой математики, либо не поступили на хороших экономистов. А если идут, то чем занимаются потом? Те же менеджеры.

Тот же самый путь и никакой феерии.

Я, сама того не сознавая, смяла край одного из рисунков. Потом стало жалко до слез.

Стала разглаживать.

– Ты думаешь, ты какая-то особенная. – Матвей как будто выплевывает каждое слово.

– Нет, я ничего не думаю, успокойся.

Матвей – неплохой мальчик, только я не понимаю, чего он от меня хочет. Мы вроде как встречаемся, точнее, я позволяю ему ухаживать за мной. Только я не понимаю – ведь все это временно. Зачем испытывать такой негатив, как-то бессмысленно. Если ему приятно что-то мне дарить, общаться, куда-то ходить – пускай. Но только непонятно, зачем столько негатива, если что-то не нравится – все, пока. Это же временно, отношения на время, вряд ли они продолжатся в институте, это просто ребячество.

А он так серьезно все воспринимает, как если бы собирался на мне жениться. Это раздражает.

– Ты все время занимаешься собой. Или находишь отговорки, чтобы меня слить? Говори правду. Нет времени со мной пойти гулять, но есть время сидеть дома?

– Я рисую. Мне нужно рисовать, чтобы это все было небесполезно. Если у тебя нет никаких интересов в жизни, я не виновата!

Я становлюсь резкой, когда заходят на мою территорию и уж тем более когда начинают учить меня жизни.

Матвей раскрыл рот – видимо, пока не придумал, что бы порезче, погрубее мне ответить. Губы у него слишком большие и слишком красные, к тому же шелушатся. Лицо какое-то треугольное. Волосы песочные, жидкие. Он внешне менее симпатичный, чем я. Мне совершенно не нравятся мальчики симпатичнее меня – дело не в том, что у меня комплексы, а в том, что они обычно глупые, а симпатичность еще более подчеркивает это досадное запаздывание в уме.

С Матвеем я стала встречаться, потому что это было престижно – он почему-то всем страшно нравился. Понятно, что это была имитация отношений, потому что разговаривать с ним, по сути, было не о чем. Как он целовался, мне тоже не особенно нравилось. А если я что-то решала не так, как он хотел, он жутко злился.

Полный бред и детский сад.

Я почти сразу поняла, что от всего этого нет никакого толку, кроме внешнего впечатления. Тем более что это бесперспективно, потому что в нашем возрасте все бесперспективно. Вот когда я буду собой, когда все получится, у меня будет достойная пара. С которой будет интересно. А тут просто трата времени, мне нужно рисовать.

Поэтому я всячески отнекивалась от встреч. Он злился и выбрасывал цветы в мусорную корзину.