Тристан из рода л'Эрмитов (СИ)

— Как же нет! Старая карга Сибиль славится тем, что собирает листья да коренья и варит из них зелья. Чудо, как она до сих пор не попалась в когти духовному суду, либо моим молодчикам в лесу! — Тристан хищно раздул ноздри, словно тигр, учуявший кровь. — Придёт час, когда ведьму вознесут на пеньковой верёвке на пару туазов от земли!

Эсмеральда, заслышав такие речи, приуныла. Дело оборачивалось величайшими трудностями, но всё-таки цыганка не отступила.

— Пусть ваши люди проводят меня к ней, мессир! — попросила она, набравшись мужества.

— На что тебе? Хочешь купить у неё сушёных трав на лекарство?

— Да, мессир! О, прошу вас, позвольте мне! Я куплю у неё лекарство, либо уговорю прийти и помочь вам.

Тристан л’Эрмит расхохотался и смеялся до тех пор, пока в боку не закололо.

— Башка Христова! Что же, сходи, увидишь сама, как эта ведьма даст тебе от ворот поворот, едва услышит, для кого ты просишь снадобья, — напутствовал он, скаля зубы. — А если она тебе и уступит, то я всё равно не стану пить её зелья, ибо не уверен, что она не подсунет тебе яд.

От такой отповеди у кого угодно пропало бы желание действовать, но не у Эсмеральды. Уж очень ей захотелось увидеть таинственную Сибиль и, коль скоро властелин расщедрился, воспользоваться возможностью вырваться из заточения. Не теряя драгоценного времени, она собралась на прогулку. Слуга, выполняя приказ Тристана, сопроводил её до лачуги на одной из окраинных улочек Тура, узкой, грязной, стиснутой с обеих сторон домами. Судя по всему, посетители Сибиль не очень-то баловали врачевательницу щедрыми подношениями. Единственным украшением жилища знахарки служил позеленевший от времени дверной молоток в виде головы льва, державшего в пасти кольцо. Поколебавшись, Эсмеральда постучала.

Она, впечатлённая неприглядным видом жилища, ожидала увидеть в качестве его хозяйки согбенную, длинноносую старуху с торчащим из-под губы жёлтым клыком. Её ожидания оправдались лишь отчасти. Знахарка Сибиль в действительности оказалась старухой с лицом, изборождённым сетью морщин, но с прямой спиной и поблекшими усталыми глазами. Она живо напомнила цыганке мать, затворницу Гудулу. Сходство усиливалось за счёт худобы знахарки, подчёркиваемой линялым, с чужого плеча платьем, не скрывавшим выпирающих ключиц и острых плеч.

— Зачем пожаловала, красавица? — спросила Сибиль, сурово взирая на посетительницу из-под насупленных бровей. — Если ищешь снадобья, чтобы избавиться от бремени, или яд, или приворотный напиток, то ступай, откуда пришла.

— Нет, нет, госпожа Сибиль! — поспешно ответила Эсмеральда, опасаясь, как бы старуха, приняв её за знатную даму с чёрными помыслами, не захлопнула перед ней дверь. — Я пришла, чтобы просить у вас помощи для раненого.

— Это другое дело, — смягчилась знахарка и посторонилась. — Пройди в дом, а твой спутник пусть подождёт на улице.

Внутри лачуга оказалась такой же убогой, как и снаружи. Колченогий стол, табурет, лавка вдоль окна, сундук, служивший также и постелью — вот и вся мебель. Всё остальное пространство от пола до потолка занимали полки с посудой и всяческими склянками и мешочками, а также развешанные по стенам пучки трав, источающие терпкий аромат. Пахло пылью, дымом из очага и горячей похлёбкой. Сибиль, пододвинув табурет, предложила Эсмеральде сесть.

— Ты уж прости, красавица, за нелюбезный приём, — бормотала она, снимая с огня котелок с варевом. — Случается, наведываются ко мне девицы за такими делами, а я греха на душу не беру и упреждаю сразу. Где же твой раненый? Куда нам идти?

— На улицу Брисонне.

— Гм… Брисонне. Далеконько. Моя похлёбка совсем остынет. Расскажи-ка мне, что стряслось?

— Господину Тристану л’Эрмиту пробило стрелой руку несколько дней тому назад. Прошу, помогите ему, или дайте мне снадобья. Я заплачу, сколько потребуется, — как на духу выговорила Эсмеральда.

Имя Великого прево, имя, на которое откликалось эхо, возымело совсем не тот эффект, на который уповала просительница. Сибиль дёрнулась, как ужаленная. Взор её загорелся ненавистью, какую никак нельзя было предполагать в столь немощном теле. Старуха зашипела, вытянув тощую шею, сделавшись похожей на рассерженную гусыню:

— Тристану л’Эрмиту?! Да ты, девонька, либо ума лишилась, либо потешаешься надо мной! Помогать живодёру, дьяволу л’Эрмиту, который ходит по лесам, собирая кровавую жатву?! Я знаю, о, я знаю, кто ранил его! Одна из его жертв, сомнений нет! Кто он тебе, что ты просишь за него?

Эсмеральда испуганно съёжилась, в любой миг ожидая нападения. Вот сейчас взбешённая старуха накинется на неё, вопьётся, точно бешеная кошка, расцарапает лицо ногтями! Сибиль, потрясая руками-жердями, перекрыла ей путь к отступлению. Эсмеральде ничего иного не оставалось, кроме как, положившись на волю Всевышнего, рассказать чистую правду.

— Он спас мне жизнь, госпожа Сибиль. Меня хотели казнить за преступление, которого я не совершала. Господин Тристан спас меня, укрыл в своём доме. Не скрою, я боюсь его, но я в долгу перед ним и не могу видеть, как он страдает.