Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается

Вайолет кивнула, и оба Бодлера отложили обсуждение этой темы в долгий ящик, иначе говоря, временно прекратили обсуждение, а вместо того достали с полки поэтические книжки и принялись за расшифровку полученного от Куигли головоломного подменного варианта. Бодлерам так давно не приходилось читать в уюте и покое, что они с наслаждением листали страницы, отыскивая нужные слова, и даже делали выписки. Когда вы читаете стихи, даже если вы всего лишь ищете за словами тайное послание, это дает ощущение своей силы, так же как вы ощущаете себя сильным, если вы единственный в дождливый день захватили с собой зонтик или же единственный, кто умеет развязать узлы, когда всех взяли в заложники. С каждым следующим стихотворением дети ощущали себя все более сильными, а если использовать их пищевой код, то все более васаби, так что, когда их прервали, обоим казалось, что декорации вроде бы продолжают меняться.

– Перекус! – объявил веселый голос, и Вайолет с Клаусом обрадовались, увидав свою маленькую сестру, которая несла из кухни тарелку.

– Солнышко! – воскликнула Вайолет. – Мы думали, ты спишь!

– Взбодра, – отозвалась младшая Бодлер, желая сказать что-то вроде «Я поспала, а когда проснулась, почувствовала, что вполне способна приготовить что- нибудь».

– Пожалуй, я немного проголодался, – признался Клаус. – А чем ты нас угостишь?

– Амюз буш[33], – ответила Солнышко, желая сказать что-то вроде «Маленькие сэндвичи с водяным орехом, сырной пастой и семечками кунжута».

– Очень вкусные, – одобрила Вайолет, и, пока все трое поглощали забавную закуску, старшие Бодлеры просветили Солнышко, иначе говоря, поведали обо всем, что произошло, пока она мучилась внутри водолазного шлема. Они рассказали об ужасной субмарине, которая проглотила «Квиквег», и об ужасном негодяе, которого там встретили. Описали неслыханно отчаянное положение, в каком очутились Снежные скауты, и неслыханно уродливые одеяния на Эсме Скволор и Кармелите Спатс. Они рассказали ей про глубоководные почтовые вести и про головоломный подменный вариант, который пытались сейчас расшифровать. И под конец сказали ей про то, что крюкастый оказался давно пропавшим братом Фионы и, возможно, он присоединится к ним на борту «Квиквега».

– Перифидо[34], – заметила Солнышко, что означало «Глупо было бы доверять олафовскому приспешнику».

– Так оно и есть, – ответил Клаус. – На самом деле мы ему не доверяем. Но ему доверяет Фиона, а мы доверяем Фионе.

– Ненадежно, – проговорила Солнышко.

– Да, – согласилась Вайолет, – но у нас нет особого выбора. Мы где-то посреди океана… – И должны попасть на берег, – добавил Клаус и поднял кверху томик Льюиса Кэрролла. – По-моему, я разгадал часть головоломного подменного варианта. У Льюиса Кэрролла есть стихотворение, которое называется «Морж и Плотник».

– В телеграмме что-то говорилось про моржа, – заметила Вайолет.

– Да, – подтвердил Клаус. – Я не сразу нашел соответствующую строфу, но вот она. Куигли пишет:

Ах, Устрицы! Придите к нам, —
Он умолял в тоске, —
И погулять и поболтать
На фоне казино.

– Ну да, – подхватила Вайолет. – А как по-настоящему?

Клаус прочел:

Ах, Устрицы! Придите к нам, —
Он умолял в тоске, —
И погулять и поболтать
Приятно на песке[35].

Клаус закрыл книгу и посмотрел на сестер:

– Куигли ждет нас завтра утром на Брайни-Бич.

– Брайни-Бич, – тихонько повторила Вайолет.

Ей, конечно, не надо было напоминать брату и сестре о том дне, когда они в последний раз были на пляже и узнали от мистера По о полной перемене декораций в их жизни. Дети сидели и думали о том ужасном дне, и он казался им таким же неясным и выцветшим, как фотография семьи Фионы или же фотография их собственных родителей, вклеенная Клаусом в записную книжку. Возвращение на Брайни-Бич после всего, что с ними произошло, представлялось Бодлерам громадным шагом назад. Им словно опять предстояло потерять родителей или родной дом и быть отвезенными мистером По к Графу Олафу, и все несчастья должны были опять обрушиться на них, как волны океана, которые обрушиваются на пляж Брайни-Бич и на крошечных безропотных обитателей луж, остающихся после прилива.

– И как мы туда попадем? – спросил Клаус.

– На «Квиквеге», – ответила Вайолет. – Наверняка на лодке имеется прибор для определения местонахождения, и, как только выяснится, где мы, я попробую взять курс на Брайни-Бич.

– Расстояние? – задала вопрос Солнышко.

– Вряд ли это далеко. Мне надо свериться с картой. Но что мы будем делать, когда приплывем туда?

– Думаю, у меня есть ответ на твой вопрос, – отозвалась Вайолет, беря в руки томик стихов Томаса Элиота. – Куигли приводит строки из поэмы «Мертвая земля».

– Я пробовал ее читать, – заметил Клаус, – но смысл стихов мне показался темным. Я почти ничего не понял.

– Может быть, там тоже все зашифровано, – предположила Вайолет. – Послушай, Куигли пишет так: «В багровый час…» Но у Элиота говорится: «В лиловый час…»