Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга первая

Размышляя о художественном творчестве, Клодель делает акцент на вдохновении, воображении, интуиции, во многом противопоставляя их рациональному началу. В «Размышлениях и предложениях по поводу французской поэзии» (1925) он усматривает сущность поэтического акта в выражении как результате радости творчества, эстетического наслаждения; писать же ради познания — значит ограничиваться прозаическим описанием. В понятии «вдохновение» Клодель различает тройственный смысл: 1) призвание, данное поэту от природы; 2) «актуальное вдохновение» — самовозбуждение, результат сплава эмоционального всплеска, воли и интеллекта; 3) чистая поэзия, чуждая повседневности и практической пользе. Творческое вдохновение уподобляется молитве, направленной к чистой сущности вещей, Богу, хотя молитва как прямой путь к Всевышнему гораздо возвышеннее, доставляемое ею наслаждение выше эстетического, подчеркивает Клодель. В мире, состоящем из видимых и невидимых вещей, вера и духовность относятся к сфере невидимого, тогда как ареал видимого образуют разум, воображение и чувства. И если наука идет по материальному пути констатации, а не творчества, то миссия искусства и поэзии — из материального творить духовное. Истинное значение вещей постигается лишь в лоне всеобщей идеи, Универсума: «Чтобы бабочка просто взлетела, необходимо все небо целиком. Без представления о Солнце и звездах не понять и спрятавшейся в траве маргаритки».

Пьер Пюви де Шаванн.

Святая Женевьева, охраняющая спящий город.

Пантеон.

Париж

Задумываясь о преимуществах религиозной поэзии над светской, Клодель характеризует поэзию XVII и XVIII вв. как точное, остроумное и гармоничное выражение мыслей в духе пословиц и сентенций, импонирующих сельским жителям, а XIX столетие — как век подлинной поэзии, отмеченный талантом и гением ее творцов. Но то была поэзия без Бога и веры, что превратило ее в груду обломков: литературное бунтарство оказалось бесплодным, породило лишь дисгармонию; отчаяние, цинизм, нигилизм привели к негативным, неконструктивным в художественном отношении последствиям. Примеры этому Клодель усматривает в творчестве Ницше, Ибсена, Вагнера, Бодлера, Гиля.

В противоположность этой линии в литературе католическая поэзия обладает, по Клоделю, неоспоримыми преимуществами, связанными с ее символическим смыслом. Движитель религиозной поэзии — радость, песнь, восхваление жизни. Отвергая скептицизм и сомнения, она осмысленно стремится к благу, дает ясные ответы на все вопросы бытия. Ее стержень — моральный закон, противостоящий вседозволенности. Ведь последняя не предполагает борьбы, а значит и драматизма. Следование же христианским заповедям, моральному закону позволяет человеку почувствовать себя актером вечно новой драмы, созданной Богом, чей высший драматизм заключен в жертве, самопожертвовании.

В данном ключе символизм для Клоделя — это духовный путь, причастие. Идя своим собственным путем, он пришел к выводам, во многом близким основному пафосу русской теургической эстетики. Роль поэта — «извлечь из вещей их суть в чистом виде: это божьи творения, свидетельствующие о Боге» — его величии и великолепии. Делегировав художнику свои права — участвовать в творении, Бог «дал в человеке образ своей творческой деятельности — образ внятный, проистекающий из неиссякаемых источников жизни, исполненный радостью жизни и ее упорядоченностью, торжественным бракосочетанием с первопричиной, надевшей на него обручальное кольцо». Ответственность и привилегию художника Клодель видит в том, чтобы помогать творцу в сотворении все более гармоничного и духовного мира. В этом он следует Бодлеру, считавшему совершенствование художественной формы эстетическим соучастием, аналогичным божественному творению. Сходные идеи выдвигал Сен-Поль-Ру: «Поэт — продолжатель божественных деяний, поэзия — обновление стародавнего божественного промысла».

Поэт — не только певец гармонии творения, но и помощник Бога, его посланник в мире, чья миссия продлить и усовершенствовать творение. Творческий акт динамичен: поэт — не просто свидетель, он «актер (действующее лицо) в спектакле, выявляющий его смысл», подчеркивал Клодель. В этой связи он ратует за «динамический» (а не «статический») символизм, при котором между духовным миром и человеческими действиями есть синхронные соответствия (эта идея нашла воплощение в его драме «Золотая голова»). Клодель прослеживает семантическую цепочку «дух — дуновение — вдох»: «При каждом вдохе мир так же нов, как и при первом глотке воздуха, когда первый человек сделал первый вздох». Творческое вдохновение художника предстает у него результатом божественного дуновения, творческого духа Творца.

Ян Торн-Приккер.

Новобрачная.

1892.

Музей Крёллер-Мюллер.

Оттерло