Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга первая

Вот Лосев, особенно где он заодно с Флоренским в теории имяславия, считает, что нет жесткого раздела на символическое и прямое (несимволическое). (Возможно, он так прямо и не говорит нигде, но импликация такова.) Все формы коммуникации между «вещами» и сознанием, вплоть до феномена «имени» (т. е. слова), — это прямой контакт между ними. Даже «имя» (самый что ни на есть символ) — это последняя стадия прямого и естественного контакта вещей с нами (читайте «Философию Имени»), т. е. все как бы и не символ, а прямой контакт. А можно представить ту же ситуацию, как у символистов (психологов-символистов), что все символ. А можно, что что-то символ, а что-то и не символ. Похоже на спор между субъективистами и позитивистами? Так что давайте-ка лучше отбросим весь этот спор и примем такую позицию. Раз символизация точно есть (по опыту), значит, она возможна по природе вещей и так же естественна, как и прямая репрезентация. Так же ясно, что при контакте с вещами происходит репрезентация. Можно, конечно, спорить до бесконечности, что в этой репрезентации является символизацией, а что нет, и до какой степени. Но ясно одно: если вообще есть такая вещь, как «прямая» репрезентация, символизация в любом случае идет очень глубоко, до начальных уровней (или, если следовать Лосеву, она никогда не кончается, а просто вся репрезентация прямая, или вся символическая, и в таком случае нет разницы, как ее называть, и нет смысла спорить).

Вот пример наиболее простой (с точки зрения психологов восприятия) репрезентации, доказывающий или что символическая репрезентация присутствует и на начальных уровнях контакта-восприятия, или что вся репрезентация имеет более или менее одну и ту же природу, и бесполезно их различать по дуалистическому принципу. Я говорю о репрезентации «цвета» поверхности объекта. Всем известно, что «цвет» существует только в процессе репрезентации объекта. Физически есть отражение или излучение электромагнитных волн определенной частоты. Определенная часть спектра репрезентируется, например, как красный цвет. Красный цвет — это, понятно, не электромагнитная частота в 400 терагерц, а фиолетовый — не частота в 800 терагерц. И разница между красным и фиолетовым — это не разница между 400 и 800. Ясно, что репрезентация электромагнитных волн здесь символическая, даже на этом «примитивном» уровне. Поэтому, похоже, и любая репрезентация одного в другом, даже самая что ни на есть «прямая», все равно будет в какой-то мере символична.

Но довольно об общих вещах, перейдем конкретно к художественной символизации, о которой В. В. так вдохновенно и прекрасно пишет. Почему она обладает особенной силой и почему вообще она возможна? Самый простой факт, который вдалбливается студентам, начинающим изучать литературу или искусства, это то, что во многих произведениях искусства, таких как поэзия или комбинированные жанры (предметная живопись с содержанием, музыка со словами, не говоря уже о видео), сила воздействия как раз и зависит от комбинации разных типов информации: вербальная информация совмещается с визуальной (даже если это метафоры или яркие словесные описания) или со звуковой. Почему же совмещение различных носителей информации усиливает художественное воздействие и вообще когнитивное воздействие, например запоминание, узнавание, понимание и т. д.? Нейробиологи объясняют это тем (тоже всем известные факты), что человеческий мозг разделен на две половины: левая отвечает за правую сторону тела, а также за логические и лингвистические операции; правая отвечает за левую половину тела и традиционно «художественно-творческие» операции, такие как визуальные и звуковые. Вовлекая обе половины мозга при совмещении, например, вербальной информации с визуальной или звуковой, мы получаем и более сильное впечатление, и более активную работу мозга, которая приводит к улучшенному пониманию или запоминанию.