Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга первая

Далее идут менее известные данные. Информация сохраняется и перерабатывается в мозге в виде специфических «карт»; определенные области мозга сохраняют и перерабатывают только определенную информацию: например, только цвет, или только слова, или только звуки определенной частоты. Этот тип работы мозга называется «картированием». Мозг также обладает некоторой «нейропластичностью»: участки мозга не навечно закреплены за определенного рода информацией или операциями, но различные операции могут постепенно занять другие области, если какие-то области недозагружены. Это объясняет, например, улучшенный слух у слепых, у которых участки коры мозга, которые обычно используются для переработки визуальных карт, стали использоваться для переработки звуковой информации. Нейропластичность приводит и еще к одному интересному феномену, называемому синестезией: когда, например, звуки или слова воспринимаются как имеющие цвет или форму и т. д. В таких случаях одна из областей мозга не полностью отдается для определенного типа картирования, а только частично, и таким образом два типа картирования, например лингвистического и цветового, или звукового и цветового, производятся в одной области мозга, что приводит к «чтению» одной карты двумя способами: как звука и как цвета или как слов и как цвета и т. д.

Можно привести компьютерный пример. Все типы файлов — текстовые, звуковые, визуальные — записываются с помощью одних и тех же бинарных значков. Однако для их правильного чтения нужны специальные части компьютера: для текста — текстовый процессор; для звука — звуковая карта; для визуальной информации — видеокарта. Во времена ранних компьютеров многие делали такую ошибку: открывали звуковой или видеофайл в текстовом процессоре. При просмотре получался «мусор» (garbage). Так почему же в человеческом уме не получается garbage? Потому что все сети головного мозга построены одинаково и в принципе позволяют чтение одного типа информации другим отделом мозга.

У большинства людей такие карты и области мозга строго разделены, поэтому и «ошибочного» чтения обычно не случается. В экстремальных случаях синестезии такие карты полностью слиты, что, понятно, существенно осложняет жизнь. У некоторых людей такая способность «перекрещивания» карт особенно развита, а почти у всех людей она потенциально присутствует и осуществляется при определенных условиях. Мои мудрые собеседники уже, наверное, уловили, что первая категория людей (с повышенной способностью к перекрестному картированию) — это люди творческие, особенно художники, поэты, музыканты и т. д. Вторая категория людей — это мы с вами. Сами по себе мы не можем с легкостью перекрещивать карты, но с помощью людей творческих, созданных ими произведений искусства, мы можем «форсированно» и временно приобрести такую способность.

Как же все это помогает разобраться с проблемой символа? Ну, я думаю, мои интеллектуальные собеседники и тут уже догадались: сама возможность символа, т. е. передачи какой-то вроде бы вербальной информации зрительными образами или музыкальными звуками, основана на способности к перекрестному картированию. А все символическое художественное творчество как раз и заключается в том, чтобы создать такие образы, звуки, или комбинации слов, которые не позволяли бы нам просто картировать их на «правильную» область коры мозга (слова на лингвистическую, звуки на звуковую и т. п.), а форсировали картирование на альтернативные области, т. е. слово или звук на визуальную, визуальную на вербальную и т. п. В этом-то и состоит вся сила и «мистичность» талантливых символов и символичных произведений искусства: в том, что информация, в них заключенная, позволяет себя картировать на разные области мозга и таким образом погружаться из одной области восприятия в другую, по пути обогащаясь «таинственным», «мистическим», «ускользающим» знанием: поскольку она полностью не подходит не под один тип картирования, но каким-то образом подходит под несколько. Интересно, конечно, и то, что, как и мифы, символы, которые успешно или продолжительно функционируют, возникают вполне естественно и вполне независимо от воли или замысла их создателей (скорее, проводников!).

В нашем рассмотрении феномена художественной формы обратимся к ее фундаментальной разработке в ранней работе А. Ф. Лосева «Диалектика художественной формы» (далее — ДХФ), в которой он предвосхитил многие черты более поздней эстетической теории XX в. Есть много параллелей между ДХФ и современными достижениями эстетики: особенно в области диалектической эстетики, феноменологической эстетики и научных подходов к эстетике, таких как нейробиологический и эволюционный, а также общих математических научных моделей, описывающих развитие форм, которые применимы к эстетике.