Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга первая

Подобные возвышенно-философические работы, в которых явлена истина бытия, вполне можно назвать и «картинами-молитвами» (Маковский). Только в молитве обычный человек отрешается от всего суетного и пытается найти свой путь к миру высших ценностей. Между тем у Сегантини есть и одна картина-молитва в прямом смысле слова. Она как бы объединяет два рассмотренных типа его работ, служит живописным мостом между ними. Это «Ave Maria на переправе» (1886, Частное собрание, Сан Галло) (с. 345). Тема была важной для Сегантини, о чем свидетельствует ряд вариантов картины. Наиболее значительный находится в указанном частном собрании. В центре композиции изображена лодка, перевозящая стадо овец. На корме мужчина с веслами. На носу женщина с ребенком, обнимающим ее за шею (позже этот иконографический тип разовьется у него в «Ангеле жизни»). Вся лодка заполнена овцами, некоторые из них тянутся к воде, отражаясь в ней. Вдали на берегу церковь с высокой колокольней. Все освещено лучами появляющегося из-за горизонта солнца. Женщина и ребенок — с закрытыми глазами. Перевозчик тоже вроде бы застыл в молитве и сосредоточенном созерцании. В картине явно ощущается влияние известного полотна Жана-Франсуа Милле «Анжелюс. Вечерний благовест» (1859). Такое же молитвенное настроение разлито по картине Сегантини. Перед нами редкий случай визуализации молитвы, погружающей зрителя в соответствующее состояние.

Не вдаваясь далее в анализ творчества Сегантини, который инициирован здесь подробным и крайне интересным письмом Вл. Вл. (вообще, здесь самое время высказать ему слова благодарности за то, что своими подробными письмами он подвиг и меня вспомнить мое юношеское увлечение символистами, достать с полок альбомы и монографии по ним, посетить европейские музеи, чтобы еще раз посмотреть некоторые оригиналы и с удовольствием поделиться своими соображениями об их творчестве в триаложных письмах. Спасибо, Вл. Вл.!), и имея в виду не только, конечно, Сегантини, но и упомянутых выше мастеров этого направления, я хотел бы наметить предварительно ряд особенностей их художественного языка, способствующих возникновению духа символизма, которые естественно подлежат еще уточнению и нашему совместному обсуждению, к чему я и призываю вас, друзья.

Винсент Ван Гог.

Послеобеденный отдых (по Милле).

1890.

Музей Орсэ. Париж

Это определенный лаконизм в пластической выразительности; обобщенная красота линии и силуэта, внутренний созерцательный покой фигур, часто по-античному прекрасных; своеобразный минимализм деталей и изобразительных элементов, повышенная музыкальность, особая просветленность и призрачность, интерес к пограничным состояниям дня и ночи, сна и бодрствования, полутемное освещение, тенденция к монохромности и повышенной плавности линий. И что-то еще столь неуловимое, что словами оно уже не схватывается, но хорошо ощущается эстетически обостренным чувством.

Между тем я слишком увлекся. Тема-то действительно увлекательная. Однако надо знать и меру, хотя бы и столь растяжимую, как в наших с Вл. Вл. последних посланиях.

На этом прощаюсь и жду ваших откликов и продолжения наших бесед.

Ваш В. Б.

Разговор Девятый О каноне, прообразах, парадигмах и архетипах в искусстве

Эстетический смысл канона

261. В. Бычков

(20.03.13)

Дорогие друзья,

сегодняшняя дружеская весточка от Вл. Вл. побудила меня черкнуть страничку просто для того, чтобы напомнить всем нам, что Триалог продолжается, несмотря на затянувшуюся зиму, множество суетных дел и соматических недомоганий.