Три орудия смерти

Then it tightened round one leg and Patrick dragged him along like a maniac.	Потом она захлестнула одну ногу, а Патрик, как безумный, поволок отца.
I snatched a knife from the mat, and, rushing between them, managed to cut the rope before I fainted."	Я схватила с полу нож, кинулась между ними и успела перерезать веревку, а затем лишилась чувств.
"I see," said Father Brown, with the same wooden civility.	- Понятно, - сказал отец Браун все с той же бесстрастной любезностью.
"Thank you."	- Благодарю вас.
As the girl collapsed under her memories, the priest passed stiffly into the next room, where he found Gilder and Merton alone with Patrick Royce, who sat in a chair, handcuffed.	Девушка поникла под бременем тяжких воспоминаний, а священник спокойно ушел в соседнюю комнату, где оставались только Г илдер и Мертон с Патриком Рейсом, который в наручниках сидел на стуле.
There he said to the Inspector submissively:	Отец Браун скромно сказал инспектору:
"Might I say a word to the prisoner in your presence; and might he take off those funny cuffs for a minute?"	- Вы позволите мне поговорить с арестованным в вашем присутствии? И нельзя ли на минутку освободить его от этих никчемных наручников?
"He is a very powerful man," said Merton in an undertone.	- Он очень силен, - сказал Мертон вполголоса.
"Why do you want them taken off?"	- Зачем вы хотите снять наручники?
"Why, I thought," replied the priest humbly, "that perhaps I might have the very great honour of shaking hands with him."	- Я хотел бы, - смиренно произнес священник, -удостоиться чести пожать ему руку.
Both detectives stared, and Father Brown added:	Оба сыщика уставились на отца Брауна в недоумении, а тот продолжал:
"Won't you tell them about it, sir?"	- Сэр, вы не расскажете им, как было дело?
The man on the chair shook his tousled head, and the priest turned impatiently.	Сидевший на стуле покачал взъерошенной головой, а священник нетерпеливо обернулся.
"Then I will," he said.	- Тогда я расскажу сам, - проговорил он.
"Private lives are more important than public reputations.	- Человеческая жизнь дороже посмертной репутации.
I am going to save the living, and let the dead bury their dead."	Я намерен спасти живого, и пускай мертвые хоронят своих мертвецов.
He went to the fatal window, and blinked out of it as he went on talking.	Он подошел к роковому окну и, помаргивая, продолжал:
"I told you that in this case there were too many weapons and only one death.	- Я уже говорил вам, что в данном случае перед нами слишком много оружия и всего лишь одна смерть.
I tell you now that they were not weapons, and were not used to cause death.	А теперь я говорю, что все это не служило оружием и не было использовано, дабы причинить смерть.
All those grisly tools, the noose, the bloody knife, the exploding pistol, were instruments of a curious mercy.	Эти ужасные орудия - петля, окровавленный нож, разряженный револьвер, служили своеобразному милосердию.