Три мушкетера. Том второй

 Но Атосъ не обратилъ никакого вниманія на это предостереженіе и, взобравшись на брешь съ ружьемъ въ одной рукѣ и со шляпой въ другой, закричалъ, обращаясь къ солдатамъ и рабочимъ, которые, удивленные этимъ появленіемъ, остановились въ пятидесяти шагахъ отъ бастіона, и, вѣжливо имъ кланяясь, сказалъ:

 -- Господа, я и нѣсколько моихъ друзей собрались позавтракать въ бастіонѣ, а вамъ самимъ, вѣроятно, извѣстно, что очень непріятно быть потревоженнымъ во время завтрака; поэтому мы просимъ васъ, если вамъ непремѣнно нужно быть здѣсь, подождать, пока мы кончимъ завтракъ, или придти нѣсколько позже, если только вамъ не пришло благое желаніе оставить сторону бунтовщиковъ и пожаловать къ намъ выпить за здоровье французскаго короля.

 -- Берегись, Атосъ, вскричалъ д'Артаньянъ:-- смотри, они въ тебя цѣлятся?

 -- Вижу, вижу, отвѣчалъ Атосъ:-- но эти мѣщане очень плохо стрѣляютъ и не попадутъ въ меня.

 Дѣйствительно, въ ту самую минуту раздались четыре выстрѣла, и 4 пули сплющились вокругъ Атоса, но ни одна не попала въ него.

 Тотчасъ же четыре выстрѣла отвѣтили имъ, но они были вѣрнѣе направлены, чѣмъ выстрѣлы наступающихъ: три солдата были убиты на мѣстѣ, а одинъ изъ охотниковъ раненъ.

 -- Гримо, другой мушкетъ! приказалъ Атосъ, не сходя съ бреши.

 Гримо тотчасъ же повиновался.

 Трое друзей тоже зарядили ружья; второй разъ послѣдовали четыре выстрѣла: бригадир] и двое піонеровъ пали мертвыми, а остальная часть отряда обратилась въ бѣгство.

 -- Ну, господа, сдѣлаемте вылазку! предложилъ Атосъ.

 Четверо друзей бросились изъ форта, достигли мѣста сраженія, подняли четыре мушкета и пику бригадира; увѣренные, что бѣглецы не остановятся раньше, чѣмъ добѣгутъ до города, они вернулись въ бастіонъ, захвативъ съ собой трофеи своей побѣды.

 -- Зарядите опять ружья, Гримо, распорядился Атосъ:-- а мы, господа, вернемся къ нашему завтраку и будемъ продолжать разговоръ. На чемъ мы остановились?

 -- Помню, отвѣтилъ д'Артаньянъ:-- ты говорилъ, что, выпросивши мою голову у кардинала, милэди покинула берега Франціи. Куда же она поѣхала? спросилъ д'Артаньянъ, очень озабоченный маршрутомъ, по которому должна была слѣдовать милэди.

 -- Она ѣдетъ въ Англію, отвѣтилъ Атосъ.

 -- Съ какой цѣлью?

 -- Съ цѣлью убить или велѣть убить, Букингама.

 Д'Артаньянъ испустилъ крикъ удивленія и негодованія.

 -- Это низко! вскричалъ онъ.

 -- О, относительно этого, сказалъ Атосъ,-- увѣряю васъ, я вовсе не безпокоюсь! Теперь, когда вы покончили, Гримо, продолжалъ Атосъ,-- возьмите пику бригадира, привяжите къ ней салфетку и воткните ее на вышкѣ нашего бастіона, чтобы эти бунтовщики-рошельцы видѣли и знали, что они имѣютъ дѣло съ храбрыми и благородными солдатами короля.

 Гримо повиновался, не отвѣтивъ ни слова, и минуту спустя надъ головами нашихъ друзей взвился бѣлый флагъ; громъ рукоплесканій привѣтствовать его появленіе; половина лагеря выступила за его предѣлы.

 -- Какъ, сказалъ д'Артаньянъ,-- ты совсѣмъ не безпокоишься, убьетъ ли она сама, или велитъ убить Букингама? Герцогъ -- нашъ другъ!

 -- Герцогъ -- англичанинъ, герцогъ сражается противъ насъ; пусть она дѣлаетъ съ герцогомъ, что хочетъ, я объ этомъ такъ же мало забочусь, какъ объ этой пустой бутылкѣ.

 И Атосъ за 15 шаговъ отъ себя отбросилъ бутылку, которую онъ держалъ и изъ которой вылилъ вино въ свой стаканъ до послѣдней капли.

 -- Ни на одну минуту, сказалъ д'Артаньянъ,-- я не покину Букингама въ такомъ положеніи. Онъ намъ подарилъ чудныхъ лошадей.

 -- И въ особенности чудныя сѣдла, замѣтилъ Портосъ, у котораго въ эту самую минуту на плащѣ былъ нашить галунъ отъ него.

 -- Къ тому же, прибавилъ Арамисъ,-- Богу угодно раскаяніе, а не смерть грѣшника.

 -- Аминь, заключилъ Атосъ,-- но мы вернемся къ этому впослѣдствіи, если вамъ будетъ угодно, а въ данную минуту меня больше всего занимаетъ,-- и я увѣренъ, что ты меня поймешь, д'Артаньянъ,-- то, что я отнялъ у этой женщины нѣчто вродѣ бланка, который она выклянчила у кардинала и съ помощью котораго она безнаказанно могла избавиться отъ тебя, а можетъ быть и отъ всѣхъ насъ.

 -- Но это созданіе -- самъ демонъ! сказалъ Портосъ, протягивая свою тарелку Арамису, который рѣзалъ дичь.

 -- И этотъ бланкъ, спросилъ д'Артаньянъ,-- остался у нея въ рукахъ?

 -- Нѣтъ, онъ перешелъ ко мнѣ, но не могу не сказать, что это досталось мнѣ не безъ труда.

 -- Дорогой мой Атосъ, съ чувствомъ произнесъ д'Артаньянъ,-- я уже потерялъ счетъ, сколько разъ я обязанъ вамъ жизнью.

 -- Такъ ты оставилъ насъ для того, чтобы вернуться къ ней? спросилъ Арамисъ.

 -- Именно такъ.

 -- Записка кардинала у тебя? спросилъ д'Артаньянъ.

 -- Вотъ она, отвѣчалъ Атосъ.

 Онъ вынулъ изъ мундира драгоцѣнную бумагу.

 Д'Артаньянъ дрожащею рукой развернулъ ее, не пытаясь даже скрыть своего волненія, и прочиталъ:

 "То, что сдѣлаетъ предъявитель сего, сдѣлано по моему приказанію и для блага государства 3-го декабря 1627 года.

Ришелье".

 -- Да, замѣтилъ Арамисъ,-- это отпущеніе грѣховъ по всѣмъ правиламъ.

 -- Надо разорвать эту бумагу, сказалъ д'Артаньянъ, который, казалось, прочиталъ свой смертный приговоръ.