Три мушкетера. Том первый

 Атосъ, Арамисъ и д'Артаньянъ окружили Бикара и требовали, чтобы онъ сдался. Хотя Бикара и оставался одинъ противъ троихъ и, къ тому-же, былъ раненъ въ бедро, онъ все-таки не хотѣлъ отступать, но Жюссакъ, приподнявшись на локтѣ, закричалъ, чтобы онъ сдавался. Бикара былъ гасконецъ, какъ и д'Артаньянъ; онъ притворился, что не слышитъ, и сталъ смѣяться, а затѣмъ, уловивъ минуту между двумя ударами, онъ концомъ своей шпаги указалъ точку на землѣ и сказалъ, пародируя стихъ изъ Библіи:

 -- Здѣсь умретъ Бикара, единый изъ тѣхъ, которые съ нимъ.

 -- Но ихъ четверо противъ тебя; кончай, я тебѣ приказываю.

 -- А! если приказываешь, это другое дѣло, отвѣчалъ Бикара:-- такъ какъ ты мой бригадиръ, я долженъ повиноваться.

 Сдѣлавъ скачокъ назадъ, онъ переломилъ свою шпагу о колѣно, чтобы не отдавать ея, перебросилъ обломки черезъ стѣну монастыря и, скрестивъ руки, сталъ насвистывать кардинальскую пѣсню.

 Храбрость всегда уважается, даже въ непріятелѣ. Мушкетеры отдали честь Бикара своими шпагами и вложили ихъ въ ножны. Д'Артаньянъ сдѣлалъ то-же самое, затѣмъ, съ помощью Бикара, единственнымъ лицомъ, оставшимся на ногахъ, онъ снесъ на паперть монастыря Жюссака, Каюзака и того изъ противниковъ Арамиса, который былъ только раненъ. Четвертый, какъ мы уже сказали, былъ мертвъ. Послѣ этого они позвонили въ колоколъ и, унося четыре шпаги изъ пяти, весело направились къ дому де-Тревиля.

 Они шли, обнявшись, загораживая улицу во всю ея ширину и останавливая каждаго мушкетера, котораго встрѣчали, такъ что, наконецъ, образовалось тріумфальное шествіе.

 Сердце д'Артаньяна сильно билось въ груди отъ восторга; онъ шелъ между Портосомъ и Атосомъ, нѣжно обнимая ихъ.

 -- Если я еще не мушкетеръ, говорилъ онъ своимъ новымъ друзьямъ, переступая порогъ отеля де-Тревиля,-- по крайней мѣрѣ я уже принятъ ученикомъ. Не такъ-ли?

 

VI. Его величество король Людовикъ XIII.

 Дѣло надѣлало много шуму. Де-Тревиль вслухъ очень бранилъ своихъ мушкетеровъ, а потихоньку поздравлялъ ихъ; но такъ какъ нельзя было терять времени и надо было немедленно предупредить короля, де-Тревиль поспѣшилъ отправиться въ Лувръ. Но было уже слишкомъ поздно -- король заперся съ кардиналомъ, и де-Тревилю сказали, что король занимается и въ эту минуту не можетъ принять его. Вечеромъ де-Тревиль явился къ королю во время игры. Король выигрывалъ, и такъ какъ его величество былъ очень скупъ -- онъ былъ въ отличномъ настроеніи духа и, еще издали замѣтивъ де-Тревиля, сказалъ ему:

 -- Подите сюда, г. капитанъ, подите, я васъ хочу бранить; знаете-ли вы, что его высокопреосвященство жаловался мнѣ на вашихъ мушкетеровъ и былъ при этомъ такъ взволнованъ, что сегодня вечеромъ даже боленъ отъ этого. Однакожъ, эти наши мушкетеры какіе-то черти, люди, которыхъ надо перевѣшать!

 -- Нѣтъ, государь, отвѣчалъ де-Тревиль, который съ перваго взгляда увидѣлъ, какой оборотъ приняло дѣло:-- нѣтъ, совсѣмъ напротивъ, это добрыя созданія, кроткія, какъ агнцы, и у которыхъ нѣтъ иного желанія, въ чемъ я ручаюсь, какъ только пользоваться своими шпагами исключительно для службы его величеству. Но, что дѣлать, гвардейцы г. кардинала безпрестанно ищутъ ссоры съ ними, и только для чести своего полка бѣдные молодые люди должны защищаться.

 -- Послушайте господина де-Тревиля! сказалъ король,-- послушайте! можно подумать, что онъ говоритъ о какой нибудь религіозной общинѣ! Право, мой милый капитанъ, у меня является желаніе отрѣшить васъ отъ должности и отдать ее дѣвицѣ Шамеро, которой я обѣщалъ аббатство. Но не думайте, чтобы я вамъ такъ и повѣрилъ на-слово. Меня называютъ Людовикомъ Справедливымъ, господинъ де-Тревиль, и сейчасъ, сейчасъ мы увидимъ.

 -- А именно потому, государь, что я полагаюсь на вашу справедливость,-- я и буду терпѣливо и спокойно ждать рѣшенія вашего величества.

 Дѣйствительно, счастье перемѣнилось, и такъ какъ король начиналъ проигрывать то, что онъ выигралъ, онъ былъ не противъ того, чтобы найти предлогъ оставить игру.

 Итакъ, спустя минуту, король всталъ и, кладя въ карманъ лежавшія передъ нимъ деньги, большая часть которыхъ была имъ выиграна, онъ сказалъ:

 -- Ля-Віевиль, займите мое мѣсто, мнѣ надо поговорить съ де-Тревилемъ по очень важному дѣлу. А!.. передо мной лежало восемьдесятъ луидоровъ; положите и вы такую же сумму, чтобы тѣ, которые проиграли, не могли бы жаловаться. Справедливость -- прежде всего.

 Затѣмъ, обернувшись къ де-Тревилю и направляясь съ нимъ къ амбразурѣ окна, онъ продолжалъ:

 -- Итакъ, капитанъ, продолжалъ онъ,-- вы говорите, что именно гвардейцы его высокопреосвященства искали ссоры съ вашими мушкетерами?

 -- Да, государь, какъ всегда.

 -- А какъ все это произошло, разскажите-ка? Потому что, вы сами знаете, любезный капитанъ, судья непремѣнно долженъ выслушать обѣ стороны.