Три мушкетера. Том первый

 "-- Завтра утромъ, если вамъ угодно, и съ величайшимъ удовольствіемъ.

 "-- Нѣтъ, не завтра утромъ, а сію минуту, если позволите.

 "-- Если вы непремѣнно требуете этого...

 "-- Да, я требую.

 "-- Тогда отправимтесь. Не безпокойтесь, милостивыя государыни. Немного времени, чтобы только убить этого господина, и я возвращусь окончить вамъ послѣдній куплетъ.

 "Мы вышли.

 "Я привелъ его въ улицу, именно на то мѣсто, гдѣ годъ тому назадъ, часъ въ часъ, онъ сказалъ мнѣ любезность, которую я передалъ вамъ. Была превосходная лунная ночь. Мы скрестили шпаги, и при первомъ выпадѣ я убилъ его наповалъ.

 -- Чортъ возьми! проговорилъ д'Артаньянъ.

 Арамисъ продолжалъ:

 -- А такъ какъ дамы не дождались возвращенія ихъ пѣвца и его нашли на улицѣ, прощеннаго здоровымъ ударомъ шпаги, то заключили, что это я такъ обработалъ его, и вышелъ скандалъ. Я былъ принужденъ отказаться на нѣкоторое время отъ сутаны. Атосъ, съ которымъ я познакомился въ это время, и Портосъ, показавшій мнѣ, независимо отъ моихъ уроковъ фехтованія, нѣсколько смѣлыхъ ударовъ рапирою, убѣдили меня проситься въ мушкетеры. Король очень любилъ моего отца, убитаго при осадѣ Арраса, и меня приняли. Вы понимаете значитъ, что теперь пришелъ для меня день снова вернуться въ лоно церкви.

 -- А почему сегодня, а не вчера и не завтра? Съ вами случилось, значитъ, что-нибудь сегодня, направляющее на такія скверныя мысли?

 -- Эта рана, другъ мой д'Артаньянъ, служила мнѣ предвѣстникомъ неба.

 -- Эта рана? Ба! она почти зажила, и я увѣренъ, что сегодня не она главнымъ образомъ заставляетъ васъ страдать.

 -- А что же? спросилъ Арамисъ, краснѣя.

 -- У васъ сердечная рана, Арамисъ, гораздо болѣе острая и кровавая,-- рана, нанесенная женщиной.

 Взглядъ Арамиса сверкнулъ помимо его воли.

 -- Ахъ, возразилъ онъ, стараясь скрыть свое смущеніе подъ маскою притворнаго равнодушія,-- не стоитъ говорить о такихъ вещахъ: мнѣ думать о нихъ имѣть любовныя огорченія? Vanitas vanitatum! У меня, слѣдовательно, голова стала ходить кругомъ, по вашему мнѣнію, и ради кого? какой-нибудь гризетки, какой-нибудь горничной, за которыми я ухаживалъ, находясь на службѣ въ гарнизонѣ, фи!

 -- Виноватъ, дорогой Арамисъ, но я думалъ, что вы мѣтили выше.

 -- Выше? А что я такое, чтобы имѣть столько самомнѣнія? бѣдный мушкетеръ, совершенно убогій и неизвѣстный, ненавидящій рабство.

 -- Арамисъ, Арамисъ! вскричалъ д'Артаньянъ, глядя на своего друга съ недовѣріемъ.

 -- Прахъ, я обращаюсь въ прахъ! Жизнь полна униженій и страданіи, продолжалъ онъ, впадая въ мрачное настроеніе.-- Всѣ нити, привязывавшія ее къ счастію, рвутся по очереди въ рукахъ человѣка, особенно золотыя нити. О, мой дорогой д'Артаньянъ, снова началъ Арамисъ, придавая своему голосу легкій оттѣнокъ горечи,-- повѣрьте мнѣ, скрывайте хорошенько раны, когда получите ихъ. Молчаніе -- послѣдняя изъ радостей несчастныхъ; остерегайтесь навести кого бы то ни было на слѣдъ своихъ страданій: любопытные высасываютъ наши слезы, какъ мухи кровь раненой лани.

 -- Увы, милый Арамисъ! сказалъ д'Артаньянъ, испуская въ свою очередь глубокій вздохъ: -- вы разсказываете мнѣ мою собственную исторію.

 -- Какъ?

 -- Да, одна женщина, которую я любилъ, которую обожалъ, похищена у меня силою. Я не знаю, гдѣ она и куда ее отправили; она можетъ быть въ темницѣ, а быть можетъ умерла.

 -- Но вы имѣете хотя то утѣшеніе, что можете сказать себѣ, что она не по своей волѣ бросила васъ, что если вы не получаете извѣстій отъ нея, то только потому, что всѣ сношенія ея съ вами прерваны, между тѣмъ...

 -- Между тѣмъ?...

 -- Нѣтъ, ничего, возразилъ Арамисъ,-- ничего.

 -- Итакъ, вы отрекаетесь навсегда отъ міра; это рѣшено, намѣреніе ваше безповоротно?

 -- Навсегда. Сегодня вы -- мой другъ, завтра будете для меня не болѣе какъ тѣнь, или, даже скорѣе, вы совершенно не станете существовать для меня. Что касается свѣта, онъ не болѣе какъ могила.

 -- Что бы тамъ ни было, а все то, что вы говорите, очень грустно.

 -- Что же дѣлать? Меня влечетъ призваніе, оно уноситъ меня.

 Д'Артаньянъ улыбнулся и ничего не сказалъ на это. Арамисъ продолжалъ:

 -- А пока я еще привязанъ къ земному, хотѣлось бы поговорить съ вами о васъ и о нашихъ друзьяхъ.

 -- А я хотѣлъ было поговорить о васъ самихъ, но вижу, что вы отреклись отъ всего: любовь -- вы презираете ее, друзья -- тѣни, свѣтъ -- могила,

 -- Увы! вы сами убѣдитесь въ этомъ по опыту, проговорилъ Арамисъ со вздохомъ.

 -- Нечего, значитъ, говорить объ этомъ, произнесъ д'Артаньянъ,-- и сожжемъ это письмо, которое возвѣщало вамъ какую-нибудь новую невѣрность вашей гризетки или горничной.

 -- Какое письмо? вскричалъ съ оживленіемъ Арамисъ

 -- Письмо, полученное во время вашего отсутствія и переданное мнѣ для врученія вамъ.

 -- Отъ кого?

 -- Должно быть, отъ какой-нибудь неутѣшной горничной или гризетки, пришедшей въ отчаяніе; можетъ быть, камеристка герцогини де-Шеврезъ, вынужденная вернуться въ Туръ со своею госпожой, чтобы пустить пыли въ носъ, взяла раздушенную бумагу и запечатала письмо печатью съ короною герцогини.

 -- Что вы такое разсказываете?