Три мушкетера

"Follow me," said an officer, who came up behind the guards.	- Следуйте за мной, - произнес полицейский чиновник, вошедший вместе с солдатами.
"Follow you!" cried Bonacieux, "follow you at this hour!	- Следовать за вами? - воскликнул Бонасье. -Следовать за вами в такой час?
Where, my God?"	Куда это, господи помилуй!
"Where we have orders to lead you."	- Туда, куда нам приказано вас доставить.
"But that is not an answer."	- Но это не ответ!
"It is, nevertheless, the only one we can give."	- Это единственное, что мы можем сказать вам.
"Ah, my God, my God!" murmured the poor mercer, "now, indeed, I am lost!"	- О боже, боже! - прошептал несчастный галантерейщик. - На этот раз я погиб!
And he followed the guards who came for him, mechanically and without resistance.	И он, совершенно убитый, без всякого сопротивления последовал за караульными.
He passed along the same corridor as before, crossed one court, then a second side of a building; at length, at the gate of the entrance court he found a carriage surrounded by four guards on horseback.	Его провели по тому же коридору, по которому он уже проходил, затем они пересекли двор, прошли через другое здание и наконец достигли ворот главного двора, где ждала карета, окруженная четырьмя верховыми.
They made him enter this carriage, the officer placed himself by his side, the door was locked, and they were left in a rolling prison.	Бонасье посадили в карету, полицейский чиновник устроился рядом с ним, дверцы заперли на ключ, и оба оказались как бы в передвижной тюрьме.
The carriage was put in motion as slowly as a funeral car.	Карета двинулась вперед медленно, словно траурная колесница.
Through the closely fastened windows the prisoner could perceive the houses and the pavement, that was all; but, true Parisian as he was, Bonacieux could recognize every street by the milestones, the signs, and the lamps.	Сквозь решетку, защищавшую окно, арестованный мог видеть только дома и мостовую. Но коренной парижанин, каким был Бонасье, узнавал каждую улицу по тумбам, вывескам и фонарям.
At the moment of arriving at St. Paul-the spot where such as were condemned at the Bastille were executed-he was near fainting and crossed himself twice.	Подъезжая к церкви святого Павла, возле которой казнили узников Бастилии, приговоренных к смерти, он чуть не лишился чувств и дважды перекрестился.
He thought the carriage was about to stop there.	Он думал, что карета здесь остановится.
The carriage, however, passed on.	Но карета проехала мимо.
Farther on, a still greater terror seized him on passing by the cemetery of St. Jean, where state criminals were buried.	Несколько позже он снова пережил безграничный ужас. Они проезжали вдоль кладбища святого Якова, где хоронили государственных преступников.
One thing, however, reassured him; he remembered that before they were buried their heads were generally cut off, and he felt that his head was still on his shoulders.	Одно только его несколько успокоило: прежде чем их похоронить, им обычно отрубали голову, а его собственная голова пока еще крепко сидела на плечах.