Три мушкетера

A night is soon passed; and tomorrow to the wheel, to the gallows! Oh, my God, my God, have pity on me!"	Ночь коротка... А завтра - колесо, виселица... О боже, боже! Сжалься надо мною!"
Without listening the least in the world to the lamentations of M. Bonacieux-lamentations to which, besides, they must have been pretty well accustomed-the two guards took the prisoner each by an arm, and led him away, while the commissary wrote a letter in haste and dispatched it by an officer in waiting.	Не обращая ни малейшего внимания на жалобные сетования г-на Бонасье, сетования, к которым они, впрочем, давно должны были привыкнуть, караульные подхватили арестанта с двух сторон под руки и увели в камеру. Комиссар поспешно принялся строчить какое-то письмо. Писарь в ожидании стоял возле него.
Bonacieux could not close his eyes; not because his dungeon was so very disagreeable, but because his uneasiness was so great.	Бонасье в эту ночь не сомкнул глаз - не потому, что камера его была особенно неудобна, но страшная тревога не позволяла ему уснуть.
He sat all night on his stool, starting at the least noise; and when the first rays of the sun penetrated into his chamber, the dawn itself appeared to him to have taken funereal tints.	Всю ночь он просидел на скамеечке, вздрагивая при малейшем звуке. И когда первые лучи солнца скользнули сквозь решетку окна, ему показалось, что само солнце приняло траурный оттенок.
All at once he heard his bolts drawn, and made a terrified bound.	Вдруг он услышал, как отодвигается засов, и даже подскочил от ужаса.
He believed they were come to conduct him to the scaffold; so that when he saw merely and simply, instead of the executioner he expected, only his commissary of the preceding evening, attended by his clerk, he was ready to embrace them both.	Он решил, что за ним пришли, чтобы отвести на эшафот. Поэтому, когда в дверях вместо палача появился вчерашний комиссар со свеим писарем, он готов был броситься им на шею.
"Your affair has become more complicated since yesterday evening, my good man, and I advise you to tell the whole truth; for your repentance alone can remove the anger of the cardinal."	- Ваше дело, дорогой мой, крайне запуталось со вчерашнего дня, - сказал комиссар. - И я советую вам сказать правду. Только ваше чистосердечное раскаяние может смягчить гнев кардинала.
"Why, I am ready to tell everything," cried Bonacieux, "at least, all that I know.	- Но я готов все сказать! - воскликнул Бонасье. -По крайней мере, все, что я знаю.
Interrogate me, I entreat you!"	Прошу вас, спрашивайте меня.
"Where is your wife, in the first place?"	- Прежде всего: где находится ваша жена?
"Why, did not I tell you she had been stolen from me?"	- Ведь я говорил вам, что она похищена.
"Yes, but yesterday at five o'clock in the afternoon, thanks to you, she escaped."	- Да, но вчера после пяти часов дня она благодаря вашей помощи сбежала.
"My wife escaped!" cried Bonacieux.	- Моя жена сбежала? - воскликнул Бонасье.
"Oh, unfortunate creature!	- Несчастная!
Monsieur, if she has escaped, it is not my fault, I swear."	Но, сударь, если она сбежала, то не по моей вине, клянусь вам!
"What business had you, then, to go into the chamber of Monsieur d'Artagnan, your neighbor, with whom you had a long conference during the day?"	- Для чего вы днем заходили к вашему жильцу, господину д'Артаньяну, с которым вы о чем-то долго совещались?
"Ah, yes, Monsieur Commissary; yes, that is true, and I confess that I was in the wrong.	- Да, это правда, господин комиссар. Признаюсь в этом и признаюсь, что это была ошибка.
I did go to Monsieur d'Artagnan's."	Я действительно был у господина д'Артаньяна.