Три мушкетера

The suspicion that it was she had crossed the mind of d'Artagnan when she drew the handkerchief from her pocket; but what probability was there that Mme. Bonacieux, who had sent for M. Laporte in order to be reconducted to the Louvre, should be running about the streets of Paris at half past eleven at night, at the risk of being abducted a second time?	Подозрение, что это она, уже мелькнуло у него, когда она вынула из кармана платок. Но как мало вероятного было в том, чтобы г-жа Бонасье, пославшая за г-ном де Ла Портом, который должен был проводить ее в Лувр, вдруг в половине двенадцатого ночи бегала по улицам, рискуя снова быть похищенной!
This must be, then, an affair of importance; and what is the most important affair to a woman of twenty-five! Love.	Это делалось, значит, во имя чего-то очень важного. А что же может быть важно для двадцатипятилетней женщины, если не любовь?
But was it on her own account, or on account of another, that she exposed herself to such hazards?	Но ради себя ли самой или какого-то третьего лица шла она на такой риск?
This was a question the young man asked himself, whom the demon of jealousy already gnawed, being in heart neither more nor less than an accepted lover.	Вот вопрос, который задавал себе д'Артаньян. Демон ревности терзал его сердце, как если бы он был уже признанным любовником.
There was a very simple means of satisfying himself whither Mme. Bonacieux was going; that was to follow her.	Существовало, впрочем, простое средство, чтобы удостовериться, куда спешит г-жа Бонасье. Нужно было проследить за ней.
This method was so simple that d'Artagnan employed it quite naturally and instinctively.	Это средство было столь простым, что д'Артаньян прибег к нему не задумываясь.
But at the sight of the young man, who detached himself from the wall like a statue walking from its niche, and at the noise of the steps which she heard resound behind her, Mme. Bonacieux uttered a little cry and fled.	Но при виде молодого человека, который отделился от стены, словно статуя, вышедшая из ниши, и при звуке его шагов г-жа Бонасье вскрикнула и бросилась бежать.
D'Artagnan ran after her.	Д'Артаньян погнался за ней.
It was not difficult for him to overtake a woman embarrassed with her cloak.	Для него не представляло трудности догнать женщину, путавшуюся в складках своего плаща.
He came up with her before she had traversed a third of the street.	Он настиг ее поэтому раньше, чем она пробежала треть улицы, на которую свернула.
The unfortunate woman was exhausted, not by fatigue, but by terror, and when d'Artagnan placed his hand upon her shoulder, she sank upon one knee, crying in a choking voice,	Несчастная совсем обессилела - не столько от усталости, сколько от страха, - и, когда д'Артаньян положил руку ей на плечо, она упала на одно колено и сдавленным голосом вскрикнула:
"Kill me, if you please, you shall know nothing!"	- Убейте меня, если хотите! Все равно я ничего не скажу!
D'Artagnan raised her by passing his arm round her waist; but as he felt by her weight she was on the point of fainting, he made haste to reassure her by protestations of devotedness.	Д'Артаньян поднял ее, охватив рукой ее стан. Но, чувствуя, как тяжело она повисла на его руке, и понимая, что она близка к обмороку, он поспешил успокоить ее, уверяя в своей преданности.
These protestations were nothing for Mme. Bonacieux, for such protestations may be made with the worst intentions in the world; but the voice was all.	Эти уверения ничего не значили для г-жи Бонасье: такие уверения можно расточать и с самыми дурными намерениями. Но голос, произносивший их, - вот в чем была сила.