Трещина

— Ложка не паршивая, а совсем даже новая. Зря вы так, товарищ Климов.

— Я тебе не товарищ! — выкрикнул Климов, наступая на бедного бухгалтера.

Остальные участники поездки, услышав перебранку у костра, побросали свою работу и поспешили к месту вот-вот готовой вспыхнуть ссоры. Борис, совершенно спокойный и невозмутимый, положил руку на плечо Лепёшкину и произнёс:

— Ты, папаша, не суетись и намотай на ус то, что я скажу. Мы люди простые, без портфелей ходим, живём с дикарями бок о бок, нравы у нас, соответственно, дикие и, прямо скажем, весьма жестокие. Так что ложку мы у тебя отберём, и пикнуть не успеешь, а если надо — и самого на шашлык пустим. Ферштейн?

Лепёшкин побледнел и, спрятав ложку за спину, отступил назад, к автобусу.

— Вы не имеете права! — взвизгнул он. — Это насилие!

— Насилие и есть, — кивнул Борис, глядя в глаза бухгалтеру.

— Да уж оставьте его, ребятки, — заступилась за бухгалтера Мария Семёновна. — Видите, человек не в себе, переживает.

— Ваше слово — закон, Мария Семёновна, — улыбнулся Борис, разводя руками, — но всё равно я его съем, когда у нас будет туго с продовольствием.

— А я, может, и раньше, если грибы опротивеют, — подхватил Климов, — что вряд ли.

— Ну, хватит, — строго оборвала их Мария Семёновна.

Испуганный Лепёшкин скрылся в автобусе, унося с собой драгоценную ложку; забившись в угол, злобно сверкал он стёклами своих очков, глядя на ненавистных ему людей.

— Действительно, как же мы обойдёмся без ложек? — спросила Татьяна.

— И без тарелок? — добавила Ольга.

— Ну, тарелки — это уже роскошь, раньше вообще без них жили, из одного котла хлебали, — сказал Борис, — а вот ложки…

— Ложки я беру на себя, — вмешался Климов, — через полчаса две штуки обещаю.

Достав из своего миниатюрного чемоданчика необходимый инструмент, Климов, как и обещал, за полчаса вырезал из молодой берёзы две вполне пригодные для употребления ложки. На листе жести, найденном в запаснике Николая, поджарили колбасу, а из мяты и зверобоя, в изобилии растущих на опушке леса, приготовили великолепный чай.

Наконец всё было готово, и проголодавшиеся люди принялись за трапезу.

— А здесь не так уж и плохо, — с трудом проговорил Борис, усиленно работая челюстями. — Я, например, даже рад, что всё так получилось.

— Ещё бы! — воскликнул Олег Павлович. — Здесь просто рай!

— Да, а если бы в трёхстах метрах отсюда проходило шоссе, ведущее к Москве, и в лесу не бродили голодные дикари, тогда бы и я, пожалуй, присоединился к вашим восторгам, — пробормотал Климов, отправляя в рот третий кусок колбасы.

— Нет, нет, Семён Степанович, здесь вы не правы, — с жаром возразил Олег Павлович. — Посмотрите, как здесь чудесно! Какой вид! Какой воздух!

— Какие гостеприимные люди! — передразнил его Климов. — Вы как хотите, Олег Павлович, а я с первой же оказией отправляюсь домой. Я не романтик, я привык к размеренной жизни без каких-либо авантюр. Тем более что меня жена дома ждёт.

— Как же вы домой вернётесь? — удивилась Татьяна.

— А тем же путём, что и сюда. Сяду в автобус — и адью!.. Что с вами, Олег Павлович?

Инженер застыл с ложкой у рта.

— Неплохая идея, — вымолвил он наконец. — Надо будет попробовать.

— Пробуйте, товарищ инженер, пробуйте. Авось через сотню веков до Москвы доберётесь. Если горючего хватит.

За подобными разговорами прошёл обед. И только тогда вспомнили про Лепёшкина.

— Нехорошо как-то получилось, — посетовала Мария Семёновна, — он ведь тоже человек, и голодный поди. Надо бы его позвать, пусть покушает.

— Вот вы о нём хлопочете, жалеете, — проворчал Борис, — а он нас за людей не считает.

— Да пусть уж идёт, — снизошёл Климов, — всё равно нам целое ведро не осилить.

— Я схожу, — вскочил Николай и направился к автобусу. Но не прошло и минуты, как сидящие у костра увидели бегущего обратно Бармина.

— Его там нет! — крикнул он на бегу.

Олег Павлович и Борис вскочили.

— Как нет? Что ты говоришь?

— Посмотрите сами!

Лепёшкин исчез. Ни в автобусе, ни рядом его не было.

— Обиделся, — качая головой, сказала Мария Семёновна.

— Ну и пусть катится! — разозлился Климов. — Будем мы ещё нянькаться с этим кретином!

— Надо бы в сумках посмотреть, — шепнул на ухо Олегу Павловичу Борис. — Чем чёрт не шутит…

Инженер кивнул. Осмотр сумок подтвердил справедливость опасений Бориса. У Марии Семёновны исчезли остатки колбасы и хлеба, у девушек — зажигалка, у Климова — большой самодельный нож с костяной рукояткой. Климов сильно огорчился:

— Такой нож! Ему ж цены нет! Один мастер по спецзаказу делал. А сталь! Твёрже алмаза! Э-эх, бухгалтерия! Чтоб тебя… — Климов добавил что-то очень выразительное и совершенно нелитературное.

— Не волнуйтесь, Семён Степанович, у меня есть нож, охотничий, ещё мой дед с ним на медведя ходил. Считайте, что он ваш, — сказал Николай, пытаясь успокоить опечаленного Климова.

— Да что нож! — крикнул Борис сердито. — Этот гад зажигалку упёр — вот это, действительно, потеря! Кончатся спички — что тогда делать будем?

— А хлеб? А колбаса? Ведь это последнее, что у нас бало, — раздавались возмущённые голоса.