Трещина

— Верно, — поддержала инженера Мария Семёновна. — Мухин прежде всего человек, и как человек он имеет право рассчитывать на нашу помощь. А то что он пьёт, так это ещё не преступление. И крест на нём ставить рано.

— Вот именно! — воскликнула Татьяна. — Мы должны его спасти, иначе не простим себе этого до конца своей жизни.

— Так-то оно так, — возразил Борис, — но только сейчас поиски действительно невозможны. Мы сами находимся в таком положении, что нас спасать надо.

— Кстати, товарищ инженер, — обратился к Олегу Павловичу Климов, — что вы сами думаете о нашем положении?

— Действительно, Олег Павлович, — поддержали Климова остальные пассажиры. — Где мы, по-вашему, находимся? И как вы объясните смерть того несчастного?

Олег Павлович задумался.

— Не знаю, — признался он после минутного молчания. — Пока не знаю. Дайте срок, и я вам отвечу, а сейчас ничего сказать не могу. Одно только кажется мне бесспорным: дикари были подлинными.

— Как — подлинными? — посыпались недоумённые вопросы. — Ведь тогда мы с вами…

Автобус резко затормозил и остановился. Пассажиры бросились к переднему стеклу.

— Что случилось? Опять дикари?

— Кажется, лес кончился, — сказал Борис. — Николай! Открой дверь, я выйду.

Дверь открылась, и Борис вместе с Олегом Павловичем спустились на землю. Их взорам предстала следующая картина.

Автобус стоял на самом краю обрыва. Внизу текла река, причём обрыв, словно нос большого корабля, врезался в русло реки и искривлял его таким образом, что у обрыва образовалась излучина. В результате та небольшая площадка, на которой оказался «Икарус», с трёх сторон омывалась водой, а с четвёртой была отгорожена лесом. Река была неширокой, метров двадцати пяти — тридцати шириной; у излучины она образовывала небольшой песчаный пляж. Левый берег, то есть тот, на котором остановились путешественники, был высок и крут, зато правый был намного ниже и более пологий. За рекой до самого горизонта расстилалась бескрайняя равнина, и лишь небольшие холмы и отдельные группы деревьев разнообразили её.

— Да, неплохое место для убежища, — прошептал Олег Павлович.

— Что вы сказали? — спросил Борис, не расслышав.

— Да вот думаю, что это может быть за река?

Борис пожал плечами.

— Я, вообще-то, не силён в географии, — сказал он, — зато наш старый ворчун Климов наверняка знает, и что это за река, и какая в ней рыба водится.

— А мы его сейчас и спросим, — предложил Олег Павлович. — Семён Степанович! Спуститесь к нам на минутку. Дело есть.

Климов, кряхтя, вышел из автобуса, огляделся и недоумённо покачал головой.

— Да-а-а, — медленно проговорил он, — интересная петрушка получается.

— Семён Степанович, — обратился к нему Борис, — вы, как бывалый грибник, наверняка сможете нам помочь. Что это за река? Может быть, вам приходилось бывать здесь раньше?

— Нет, молодой человек, ни мне, ни кому бы то ни было другому здесь, похоже, бывать не приходилось.

— Что вы хотите этим сказать? — быстро спросил Олег Павлович, пристально глядя Климову в глаза. Тот ответил ему таким же взглядом.

— Вы знаете, Олег Павлович, что я хочу сказать, — ответил Климов, не опуская глаз.

— Вы думаете, это возможно? — продолжал допытываться Олег Павлович со всё более возрастающим интересом.

Казалось, эти двое понимали друг друга с полуслова, полувзгляда, полунамёка.

— Не знаю, — ответил Климов, опуская глаза, — для меня это слишком сложно.

— О чём это вы, а? — вмешался Борис. — Я что-то ничего не понимаю.

В этот момент из-за поворота реки показался плот. На плоту находилось трое мужчин, причём двое сидели, а третий управлял плотом с помощью длинного шеста. Все трое были одеты в шкуры животных, у одного на поясе висела дубинка. Когда плот поравнялся с путешественниками, плывущие вдруг вскочили и уставились на берег.

— Нас заметили, — сказал Климов.

Ни одна из сторон, однако, не предпринимала никаких действий. Наконец плот уплыл. Олег Павлович с облегчением вздохнул.

— Кто это были? — спросил Борис.

— Давайте вернёмся к своим и там всё обсудим, — предложил Олег Павлович.

На том и порешили. В автобусе Борис призвал всех ко вниманию и предоставил слово инженеру.

— Товарищи, — начал Олег Павлович, — я хочу сделать одно важное сообщение. Насколько оно верно, покажет время, тем не менее прошу выслушать меня.

Наступила мёртвая тишина, все напряжённо ждали, понимая, что сейчас услышат нечто важное. Видно было, что Олег Павлович волнуется и не знает, с чего начать разговор. Наконец он заговорил:

— Прежде всего я считаю своим долгом ещё раз заявить, что Николай ни в чём не виноват. Вы согласны со мной, Семён Степанович?

Климов молча кивнул.