Трактаты. Проповеди

Теперь обратим сие слово и скажем: так как Бог послал мне Своего Ангела, я воистину познаю. «Петр» означает то же, что познание. И я уже много раз говорил: знание и разум объединяют душу с Богом. Разум проникает в чистое бытие, познание шествует перед ним, оно стремится вперед и прорывается внутрь, туда, где рождается единородный Сын Божий. Наш Господь говорит у Матфея, что никто не знает Отца, кроме Сына[263]. И учителя утверждают: познание следует из подобия[264]. Некоторые же учителя полагают, что душа сделана из всех вещей, раз она обладает способностью постигать все вещи[265]. Это звучит бессмысленно, и все-таки это действительно так. Учителя говорят: то, что мне надлежит познать, должно предстоять предо мной и уподобиться моему знанию[266]. Святые говорят, что в Отце — власть, в Сыне — подобие, в Духе же Святом — единение[267]. И посему, поскольку Отец предстоит непосредственно Сыну, а Сын Ему совершенно подобен, постольку Отца никто не может познать, кроме Сына.

И вот Петр сказал: «Теперь я воистину знаю». Почему здесь знаешь воистину? Да потому, что это Божественный свет, который никому не лжет; а еще потому, что здесь познают прямо и чисто, ни в чем не имея помех. Посему Павел глаголет: «Бог обитает во свете, к коему нельзя подступиться»[268]. Учителя говорят, что мудрость, которой мы здесь обучаемся, там с нами пребудет[269], но Павел полагает, что она упразднится. Один учитель говорит: чистое знание еще в этой жизни таит само по себе столь великую радость, что наслаждение от всех тварных вещей есть как бы ничто по сравнению с радостью, которую содержит в себе чистое знание[270]. И все же, как бы ни было благородно, оно представляет собою случайность; и как одно словечко в сравнении с целым миром мало, так вся мудрость, которой мы способны здесь научиться, мала в сравнении с обнаженной чистой премудростью. Потому-то Павел и говорит, что знание упразднится. Даже если оно останется, то уподобится какой-нибудь дурочке и станет таким, словно его вовсе нет по сравнению с чистой премудростью, которую там познают. Третья (причина), почему здесь воистину познают, заключается вот в чем. Вещи, созерцаемые в нашем мире как изменчивые, там постигаются как неизменные, и там постигают их вполне нераздельными и сущими друг подле друга, ибо что тут далеко, то там близко, ибо все вещи соприсутствуют там друг другу. Что происходит в первый и в последний день, то там случается одновременно.

«Теперь я воистину знаю, что Бог послал мне Своего Ангела». Когда Бог посылает душе Своего Ангела, она становится воистину знающей, недаром Бог доверил Петру ключ, ибо «Петр» обозначает не что иное, как знание. Ведь знание обладает ключом и открывает и входит внутрь и прорывается и обретает Бога неприкровенным и потом сообщает своей спутнице, воле, то, что уже получило, хотя оно имело волю при себе и до этого; ибо чего я хочу, того и ищу. Познание шествует впереди. Оно — княгиня; оно ищет владычества в высшем и наиболее чистом и передает его душе, душа — далее естеству, естество же — всем телесным чувствам. Душа столь благородна в своем высшем и чистом, что учителя не могут ей подобрать имени. Они называют ее «душой», поскольку она дает бытие телу[271]. Учителя говорят, что после первого извержения Божества, когда из Отца извергся Сын, наиболее подобным Богу был сотворен Ангел[272]. И это действительно так. В своей высшей части душа уподоблена Богу, но Ангел являет собой еще большее подобие Ему; все, что есть в Ангеле, подобно Богу. Поэтому Ангел посылается душе, дабы возвести ее обратно в тот самый образ, которому он уподоблен, ведь познание проистекает из подобия. И поскольку душа имеет способность познавать все вещи, она никогда не успокоится, пока не придет в первый образ, в котором все вещи едины. Там, то есть в Боге, она обрящет покой. В Боге ни одно творение не благородней другого.