Трактаты. Проповеди

Если сей храм станет свободен от разных помех, иначе говоря свойств и незнания, то просветлится и воссияет столь ясно и ярко над всем, соделанным Богом, и сквозь все, Им сотворенное, что ему никто своим сиянием не сможет ответить, кроме одного только Бога. Да и воистину, сему храму никто неподобен, кроме единого нетварного Бога. Все, что лежит ниже ангелов, вовсе несообразно ему. Сами высшие ангелы подобны этому храму благородной души лишь до некоторой степени, и то не совсем. Если в известной мере они подобны душе, то это касается знания и любви. Но им поставлена цель, а сверх нее они ни на что не способны. Душа же способна на большее. Если б душа, а именно душа человека, который еще жил бы во времени, стояла на одном уровне с высшими ангелами, то в свободном произволении человек все-таки мог бы подняться несоизмеримо выше ангелов, — сызнова в каждом настоящем мгновении, без меры, то есть вне способа и выше способа ангелов и всякого тварного разума. Только Бог свободен и нетварен и потому лишь Он равен ей по свободе, но не по нетварности, ведь она сотворена. Если душа взойдет в несмешанный свет, то удалится в свое никакое ничто, а в этом ничто — от тварного нечто, и никаким образом не сумеет своими силами вернуться обратно в оное тварное нечто. И Бог со Своею нетварностью встанет ниже ее никакого ничто и восприимет ее в Своем этаком нечто[254]. Душа решилась обратиться в ничто и не может сама собой вернуться к себе, — так далеко она отошла, — пока Бог не поставит Себя ниже ее. Так должно быть волей-неволей, ибо, как я уже сказал, Иисус вошел в храм и изгнал тех, кто в нем покупал и продавал, прочим же начал говорить: «Удалите сие!» Взгляните, вот я беру это словцо: «Иисус вошел и принялся говорить: «Удалите сие!», и они сделали так». Видите, тут никого больше не было, кроме одного Иисуса, и Он начал говорить в храме? Посмотрите, это вы должны себе накрепко уяснить: если кто-то еще хочет говорить в храме, то есть в душе, кроме одного Иисуса, то Иисус умолкает, как будто бы Его там и нет; а Его в душе действительно нет, ведь она принимает чужих гостей и беседует с ними. Но если Иисусу надлежит в душе говорить, то она должна быть одна и сама должна замолчать, если только она хочет слышать, как Иисус говорит. И вот тогда-то Он входит и принимается беседовать (с ней). Что же говорит Господь Иисус? Он говорит то, что Он есть. Что же Он есть? Он есть Слово Отца. В Самом этом Слове Отец изрекает Себя Самого и все Божественное естество и все, что есть Бог, как Он сие сознает, а Он сие сознает таким, каково оно есть. И поскольку Он совершен в Своем знании и Своей способности, постольку Он совершен и в Своем говорении. Когда Он говорит сие Слово, то изрекает Себя и все вещи в другом Лице и сообщает Ему (Слову) ту же природу, какую имеет и Сам, и в этом же Слове изрекает все наделенные разумом духи по образу подобными этому Слову, ведь Оно в них пребывает, но и неподобными всяческим образом этому Слову, ведь Оно излучается, тогда как каждый из них имеет отдельное бытие. Сии духи получили возможность стяжать подобие с оным Словом по благодати. И оное Слово, каково Оно Само по Себе, — Его полностью изрек Отец: Слово и все, что содержится в Слове.

Ну а если Отец сие говорил, то что же изрекает в душе Иисус? Как я сказал: Отец говорит Слово и говорит в Слове и больше никак, Иисус же говорит в душе. Способ, коим Он говорит, заключается в том, что Сам Себя и все, что Отец в Нем изрек, Он открывает тем образом, каким может воспринять дух. Он являет в духе отцовскую власть в подобной же власти, не имеющей меры. Когда дух стяжает сию власть в Сыне и через Сына, то с каждым шагом вперед становится (все более) властен, и становится подобен и властен во всех добродетелях и во всей совершенной чистоте, так что ни любовь, ни страдание, ни прочее, что Бог во времени сотворил, человека не может рассеять, но он властно остается в этом стоять, как в Божественной силе, по сравнению с которой все вещи малы и бессильны.

Другой раз Иисус открывается душе в беспредельной мудрости, которой является Сам. В этой мудрости Отец сознает Сам Себя, со всем Своим отцовским могуществом, и Само Слово, Оно же есть Сама мудрость, а также все, что находится в Нем, потому что все это едино. И когда сия мудрость объединится с душой, от души полностью отходит любое сомнение и всякое заблуждение и всякая тьма, и она помещается в чистый, ясный свет, каковым является Сам Бог, как пророк говорит: «Господи, во свете Твоем узрим свет»[255]. И тогда Бог познается Богом в душе. И она этой мудростью познает себя самое и всякую вещь, и сию мудрость она познает с Ним Самим, и с тою же мудростью познает отцовскую власть в плодотворной порождающей силе и сущностное бытие в простом единстве без всякого различения.