Трактаты. Проповеди

И все же рейнскому мистику не удалось полностью оторвать «via negativa» от религиозной тематики. Причина этого — в глубокой укорененности метода отрицаний в экстатическом опыте... Здесь, впрочем, опять-таки следует выделять две разновидности апофазы: глоссолалию и мистагогию. Отрицательное говорение, свойственное женскому мистицизму Позднего средневековья[1019], разворачивалось в течение экстаза и входило составной частью в его предречевой, жестикуляционный ряд. Оно отличалось речевой несвязанностью и спонтанностью, состоящей из словарных корней внутренней речи, еще не выстроенной в соответствии с логикой предикативных высказываний. Что касается учения об отрицании, то оно строилось через некоторое время после экстаза, представляя собой воспоминание о нем. Овнешненное словом, рациональное и осознающее себя методом, чуть ли не жанром, такое отрицательное богословие при всей его уникальности пользовалось достижениями предшествующей ему духовной традиции; само отчасти опосредованное этой традицией и вписанное в ее историю, оно сообщало речевые клише богослужебной практике и прицерковному обиходу.

Об экстазе и мистическом единении с Богом Экхарт учит в проповедях 50, 71, 77, 83, а также в трактате «О человеке высокого рода». В проповедях 71 и 77 рейнский Мастер спрашивает, почему в Песн. 3, 2 («Буду искать Того, Которого любит душа моя») и Лук. 7, 27 («Вот, посылаю ангела Моего») используется местоименное обозначение («Того, Которого») и отсутствует личное местоимение («Я»), соответственно. Все дело в том, если обобщить сказанное мистиком в этой связи, что в экстазе не имеют места субъектнообъектные отношения и, стало быть, грамматические средства их выражения. В мистическом единении, говорит Мастер в проповеди 83: «Тебе надобно полностью выйти из твоего “ты-бытия” (dinisheit) и перелиться в Его “Он-бытие” (sinesheit). И твое “твое” и Его “Его” должны стать столь единым “Мое”, чтобы тебе вкупе с Ним вечно постигать Его не возникшую сущность (istikeit) и невыразимую ничтойность (nitheit)»[1020]. Но откуда берется тогда говорение, необходимым образом предполагающее известную меру рефлексии? Из «удаления»: «осознания и понимания» душой, «что она Бога видит, созерцает и любит», отвечает Экхарт на наш вопрос в трактате «О человеке высокого рода», и такое «удаление» перемежается в экстазе с «возвращением в исходное», «неведением о знании, о любви и ни о чем вообще»[1021]. Здесь-то и зарождается в муках, как повествуется в проповеди 50, «запечатление словом» (geworten). Оно, добавим уже от себя, развивается в сочинениях Экхарта во множество речевых практик. В их число входят говорение «в Боге» (глоссолалия), «от Бога» (пророчество), «к Богу» (молитва, хвала-доксология) и «о Боге» (положительный, отрицательный, серединный методы)[1022].

Отрицательное богословие критикует неподобающий характер положительных утверждений. Однако положительное утверждение можно толковать и, соответственно, отклонять двумя способами: заменяя предикаты и атрибуты на другие, того же класса и соизмеримые им, — и тогда речь идет о логическом отрицании, или «частном отрицательном суждении», как оно называлось средневековыми логиками; либо заменяя такие предикаты и атрибуты в качестве представителей целого класса на другие, но уже другого, более высокого класса, — и тогда речь идет об абсолютном, или «общем отрицательном суждении». В творчестве Экхарта представлены отрицания обоих видов. «Частные отрицательные суждения» имеют тенденцию разворачиваться вширь, по горизонтали, «общие» — снизу вверх, по вертикали. Ведь существует разница в том, переходить ли от одного понятия к другому в пределах единого класса, или, отрицая понятие, вместе с ним отрицать и весь его класс с тем, чтобы подниматься к новому и новому классу. С «частными отрицательными суждениями» связан некоторый парадокс, кажется, не понятый самим мистиком: прилагая такие отрицания к Богу он уравнивает объем понятия «Бог» со всем, что отрицается, а в пределе со всей совокупностью бытия... В самом деле, если Бог — не Благо, то он — все остальное, в частности Бытие; если же Бог — не Бытие, то он — все остальное, в том числе Благо; поэтому Бог — и Благо и Бытие, а равно Истина, Единое и прочее. В отличие от «частных», «общие отрицательные суждения» обличают неподобающий характер положительных теонимов, их неуместность (incongruum), как бы мы сегодня сказали, нерелевантность Богу. Если под релевантностью понимать соответствие полученного результата искомому результату, соответствие результата поиска поставленной в запросе задаче, то наше желание видеть Бога милосердным, мудрым, благим очевидно нерелевантно тому, что Он есть, и что мы определяем этими и подобными им именами. Такие имена с разобщенным «смыслом» и «значением», напомним, называются эквивоками.