Трактаты. Проповеди

Сегодня ночью мне пришла в голову мысль, что всякое подобие есть всего лишь некое предварение. Я не могу видеть вещь, если она мне не подобна, и я не смогу познать вещь, если она на меня не похожа. Бог таинственным образом имеет все вещи в Себе, однако не как ту или эту, во взаимном различии, а в единстве, как нечто единое. Глаз не имеет цвета в себе, глаз воспринимает цвета, ухо же — нет. Ухо восприимчиво к звуку[639], а язык — к вкусу. Сии (глаз, ухо и язык) обладают всем этим (цветом, звуком и вкусом), будучи с этим едины. Так же образ души и образ Божий имеют единое бытие, здесь мы — сыны. И если б случилось, что я не имел ни глаз, ни ушей, то я имел бы все-таки бытие. Если у меня кто-либо вырвал бы глаз, то он тем самым не отнял бы у меня ни моего бытия, ни моей жизни, ибо жизнь обретается в сердце. Захоти меня кто-нибудь ударить по глазу, я выставлю руку пред ним. Но если б кто-нибудь захотел поразить меня в сердце, то я не пожалел бы и целого тела, дабы сохранить это самое тело. А пожелай кто-нибудь мне отсечь голову, я вытяну целую руку вперед, чтобы мне сберечь мою жизнь и мое бытие.

Я уже много раз говорил: следует разбить оболочку, и тогда то, что содержится в ней, выйдет наружу, ибо, если хочешь добраться до косточки, разломи скорлупу[640]. Посему, хочешь ли обрести природу нагой, разбей все подобия, и чем глубже проникнешь, тем ближе окажешься к бытию. Если она (душа) обрящет Единое, в котором все будет едино, то она останется в оном едином Одном... Кто «почитает» Бога? Тот, кто во всех вещах взыскует честь Божью.

Много лет назад меня еще не было. Какое-то время спустя мой отец и моя мать ели мясо, хлеб, зелень, росшую в саду, и от того я стал человеком. Мой отец и моя мать не могли этому никак поспособствовать, но Бог без посредства сделал тело мое и создал душу мою, взяв за образец наивысшее. И вот я овладел моей жизнью, possedi me... Это зерно стремится к тому, чтобы стать рожью, то от природы имеет (задатки) превратиться в пшеницу, потому не находит покоя, пока не достигнет именно ее естества. Пшеничное зерно способно стать по природе всеми вещами, поэтому, будучи верным себе, отдает себя на смерть, дабы стать всеми вещами[641]. А этот металл? — Это медь. Она имеет в своей природе (задатки) стать серебром. Серебро может по своей природе стать золотом, и оттого никогда не обретает покоя, не достигнув его естества. Да, сия деревяшка способна по своей природе стать камнем. Но я скажу больше: она может стать поистине всем: вручит себя огню и даст себя сжечь, чтобы преобразиться в природу огня и объединиться с Единым и вечно иметь единое бытие. Да, и древесина, и камень, и кости, и всякие травы были в первоистоке все вместе и были едины. Так сделайте тем эту природу, чем природа будет тогда — сущая вполне обнаженной в себе самое, не ищущая ни этого, ни того, уклоняющаяся от всего остального и спешащая к первой лишь чистоте.

Этой ночью подумалось мне, что небес очень много... И встречаются иные маловерные люди, которые не допускают, что хлеб на этом алтаре может преосуществиться, так чтобы стать достойным Телом нашего Господа, что Бог это может исполнить. О, скверные люди, они не могут уверовать, что Бог на это способен! Но если Бог дал природе, что она может стать всеми вещами, то тем более для Бога возможно, чтобы этот хлеб на этом вот алтаре смог бы стать Его Телом. Если малосильная природа умеет сделать из листика человека, то тем паче Богу возможно Свое Тело сделать из какого-то хлеба... Кто «почитает» Бога? Тот, кто во всех вещах ищет честь Божью. Этот смысл очевиден, хотя первое толкование будет получше[642].

Четвертое толкование: «Они стояли вдали и говорили Моисею: “Говори ты с нами, ибо мы не можем Бога услышать”». «Они стояли вдали», это была скорлупа, из-за которой они не могли слышать Бога.

«Моисей вступил во мглу и взошел в гору», и там узрел Божественный свет. Свет, собственно говоря, обретают во тьме, иначе сказать, когда мы терпим страданья, невзгоды, то свет к нам ближе всего. Бог свершает Свое наилучшее или Свое самое тяжкое вот для чего: Ему нужно дать нам Себя, и пусть это случится в трудах либо в невзгодах. Жила некая святая жена, у нее было много сынов, их хотели убить, а она смеялась и говорила: «Не печальтесь и радуйтесь, подумайте о вашем небесном Отце, ведь от меня вы ничего не имеете»[643], словно бы она хотела сказать: «Ваше бытие вы имеете напрямую от Бога». Это подходит к тому, о чем мы ведем речь. Наш Господь говорил: «Мрак твой», то есть страдание твое, «обратится в яркий свет»»[644]. Но я не должен о нем помышлять и (преднамеренно) его добиваться[645]. В другом месте я говорил: «Сокровенная тьма незримого света вечного Божества неведома и никогда не будет известна»[646]. И «свет вечного Отца от века сиял в этой тьме, но тьма не объяла его»[647].

И вот, чтобы нам прийти к оному вечному свету, в этом помоги нам, Боже. Аминь.

ПРОПОВЕДЬ 52

Beati pauperes spiritu, quoniam ipsorum est regnum caelorum[648]