Тот самый одноклассник

Алексей крутит в руке пиво, и я физически ощущаю его дискомфорт. Не понимаю, с чего он так мучается. Сказал бы «нет». Приятели не поверят, но посмеются и отстанут. Но Алексею реально надоели глупые вопросы, сейчас он их осадит, и они поссорятся. Из-за меня, из-за моей глупости. Смех затихает, мужики смотрят на хмурого Алексея с удивлением, и тогда я решаюсь. Сама заварила кашу, самой и расхлёбывать.

— Стояк возникает у меня, — говорю тихо.

Над столом повисает секундная тишина, а потом мужики взрываются безудержным хохотом. У кого-то носом идёт пиво, кто-то вытирает слёзы. Кто-то кричит: — Алексей, ты поганец, помог бы девушке! Тебя не убудет.

Даже директор клуба присоединяется к веселью.

— Классический юмор! — улыбается он.

Алексей тоже смеётся, потом, наклонившись, оставляет на моих губах поцелуй. Быстрый, но глубокий. Неуместный, волнующий, порождающий больше вопросов, чем ответов.

Алексей отодвигается, а я остаюсь сидеть с открытым ртом.

Мужчины снова смеются, зачем-то хлопают друг друга по плечу и, наконец, меняют тему.

Мы с Алексеем им больше не интересны. Им всё понятно.

Знать бы, что именно им понятно, потому что я уверена: они ошибаются.

Он — Резник.

Я выпиваю три коктейля, жуть, каких сладких, чтобы притупить смущение. Когда заказываю четвёртый, Алексей тихо интересуется: — Не слипнется?

— И не надейся. Кстати, я соврала.

— Насчёт чего?

— Насчёт стояка.

— Очень на это надеюсь, — чуть улыбнулся он.

По-моему, мы имели в виду совершенно разные вещи.

По пути в гостиницу я сражалась с противоречивыми мыслями, в то время как Алексей казался совершенно спокойным.

— Прости, что устроила балаган.

— Сама же и пострадала, — усмехнулся он.

Несмотря на моросящий дождь, вечер казался слишком тёплым. Зря я выпила четыре коктейля, теперь плохо соображаю. Или я плохо соображала до того, как выпила, иначе с какой стати всё больше привязываюсь к Алексею и приехала в незнакомый город на детские соревнования. И почему так рада, что я здесь. Почему рядом с Алексеем я вижу красоту, вдохновляюсь ею и жутко хочу рисовать, а когда он отходит в сторону, мне становится холодно. Он — неохотный натурщик с красивым телом, не более того. Мой строптивый и совершенно неподходящий муз.

А ещё он — Резник. Табу, ворох плохих воспоминаний и очень неоднозначное будущее. Когда вернётся Данила…

Мои метания не укрылись от Алексея. Он резко остановился и почти прикрикнул:

— Ника, перестань кряхтеть, ничего страшного не случилось. Ребята пошутили, ты тоже, я знаю, что не нравлюсь тебе. В чём проблема?

— Я тебе тоже не нравлюсь.

Алексей взял меня под локоть и повёл к пешеходному переходу. Мою фразу он комментировать не собирался.

— Ты сказал, что я — ничего особенного.

— Раз мы друг другу не нравимся, никаких проблем возникнуть не должно, — сухо суммировал он.

Алексей обошёл лужу, а я решила прыгнуть, как в детстве. Не рассчитала силы, и от неудачного приземления меня спасли только ловкие мужские руки. Когда я подняла голову, Алексей стоял очень близко.

Я замерла в его руках, как пойманная птица. Старалась, но не могла отвести взгляда от его губ.

— Хочешь убедить меня в противном? — поинтересовался Алексей с шаткой иронией в голосе.

— Нннет.

— Тогда не говори глупости и не смотри на меня так. — Он убрал руки, но его лицо всё ещё было слишком близко.

— А я и не…

Он поцеловал меня, взял мои губы своими так требовательно, что я схватилась за его куртку для равновесия. Он не обнимал меня, не касался, только целовал. А вот мои руки вышли из-под контроля. Я провела холодной ладонью по его шее, по груди под рубашкой, дёрнула за пуговицу, словно собиралась раздеть Алексея прямо на вечерней улице.

Он не сопротивлялся, но и не обнимал. Просто целовал. Настолько сосредоточенно, словно его не хватало ни на что другое. Настойчиво и с такой силой, что я изогнулась, складывая наши тела вместе, как головоломку. Бывает, держишь кусок головоломки в руках и недоумеваешь — ведь никак не подходит. И рисунок не тот, и края. А повернешь, и встаёт на место, как влитой.

Не хотелось прерываться на дыхание. Кому нужен кислород, если есть страсть. Если моё тело ноет в надежде почувствовать руки Алексея, как в прошлый раз или по-новому, мне всё равно.

Только пусть не останавливается, не даёт мне шанса одуматься.

Когда перед глазами замелькали чёрные точки, пришлось отстраниться.

Алексей придержал меня под руку, пока я восстанавливала дыхание.

— Считай, что ты меня убедила. Ты особенная, — сказал спокойно и пошёл дальше.

Я бы топнула ногой, но стою в луже.

Накрыла ладонью губы, удерживая его тепло. Такой поцелуй хочется повторить. С последствиями. Но в том-то и дело, что последствий может оказаться слишком много, и сейчас, когда я прячу вкус его губ под холодной ладонью, это очевидно, как никогда.

Мы поднялись по лестнице, касаясь локтями. Мне на второй этаж, Алексею на третий. Тело настроилось на его присутствие, сигналило о каждом приближении, о каждом касании.

Он открыл дверь моего этажа, наши локти соприкоснулись, и я отдёрнула руку.

Категоричное «нет» сражалось с умоляющим «да».