Тот самый

– И как же определить наличие души в произведении? – Я сел на пол, прислонившись спиной к креслу, и взглянул на Эллу снизу вверх. – Это слишком сложно… Одних книга тронет, а других – нет. По-моему, очень сложно уловить душу в строках… Точнее, мне кажется, многие видят одну и ту же книгу совершенно по-разному. Все зависит от нашего восприятия, да?

Элла запустила морщинистые пальцы мне в волосы, и я почувствовал приятное тепло. Я закрыл глаза руками, позволяя себе на время раствориться в темноте и звуках тихого голоса. Боль подкрадывалась незаметно, и я не мог с ней совладать. Я прикусил указательный палец и сморгнул слезы.

Щека до сих пор ощущала удар Алисы. Кожей все еще чувствовался взгляд Кира, в котором читался немой упрек. Я всех подвел.

– Если ты чувствуешь, что твоя душа откликается на написанные строки, значит, у автора все получилось. Значит, ваши души соприкоснулись.

Я кивнул, вновь представляя возвращение домой.

– Вы говорили, любовь бывает разная.

– У любви нет стандартов.

– А если она приносит боль? Не только тебе, но и другим.

Элла потушила сигарету о дно пепельницы и выпустила остатки дыма изо рта. Я положил голову ей на колени. Когда пальцы коснулись моих волос, глаза защипало. Меня трогала ее доброта.

– Любовь не бывает исключительно счастливой. У луны ведь тоже две стороны, понимаешь? Светлая и темная, которую мы не видим. Вот и у любви две стороны.

– И что же делать с темной стороной?

– То же, что и со светлой. Принимать ее. Боль помогает нам острее чувствовать счастье.

Элла была права. Может, Тот-кто-должен-был-стать-мне-отцом ушел, потому что не смог принять темную сторону мамы. Может, они все не смогли. Иногда и мне это давалось с трудом, но все же я любил все ее стороны.

Я не мог прятаться и делать вид, что ничего не произошло. Мне необходимо вернуться домой, даже если там меня никто не ждет. Один подвиг – одно перо. Я не трус.

– Спасибо. – Я встал и улыбнулся Элле. – Мне стало легче.

– Мне тоже. – Элла улыбнулась. – Двери этого дома всегда открыты для тебя.

Я кивнул с благодарностью и обнял Эллу, чувствуя терпкий дым.

Чем ближе становился дом на Черепаховой горе, тем тяжелее были мои шаги. Я замер перед калиткой, помедлив, просунул руку сквозь щель и отодвинул щеколду. Во дворе поселилась тишина. В окнах не горел свет. Никто меня не искал.

Я выдохнул и растер лицо холодными руками. К глазам вновь подступили слезы. Я поднял взгляд к небу, дожидаясь, когда чувства внутри меня стихнут, и зашагал к крыльцу. Я бесшумно вставил ключ в замочную скважину и сделал два поворота. Мне нужно всего лишь два раза повернуть ключ, чтобы оказаться дома, но теперь это превратилось в почти невыполнимую задачу.

Дверь со скрипом отворилась. Я вошел внутрь.

– Матвей, где тебя носило всю ночь? – Мама стремительно вышла из кухни и перекрыла мне путь наверх. – Тебе шестнадцать лет, черт возьми!

Я промолчал. Расшнуровал кеды и бросил их у порога. Ругаться не было сил. Под мамиными глазами вырисовывались синяки от бессонницы. Руки дрожали.

– Алиса мне все рассказала!

Сердце пропустило глухой удар, и на мгновение я перестал ощущать себя в мире. Липкий страх опутал меня.

Мама с силой тряхнула меня за плечи, как тряпичную куклу, порывисто прижала к груди, сдавливая в объятиях, и тут же оттолкнула. Я пошатнулся и отступил к двери.

Подняв взгляд, я заметил Алису, сидевшую на верхней ступеньке лестницы. Она смотрела поверх моего плеча красными заплаканными глазами. Мне не нужно было ничего спрашивать, чтобы понять: я был для нее пустым местом. Она игнорировала меня даже взглядом.

– Я все знаю… – Мама по-прежнему преграждала мне путь. – У тебя кровь! Что с твоей рукой?

Мама взяла мое запястье, касаясь пальцами бинта.

Неужели она и правда все знала?

– Я просто упал.

– Алиса рассказала, что ты напился и отказался идти домой. Это правда?

Я бросил непонимающий взгляд на Алису. Та по-прежнему не смотрела на меня, игнорируя любое мое движение. Почему она не сказала правды?

– Извини, – безразличным тоном бросил я и обошел маму, на ходу скидывая джинсовку.

Я поднимался на второй этаж, а мама, словно тень, шла за мной. Я слышал тяжесть шагов на скрипучей лестнице.

– Извини? Матвей, это на тебя не похоже… Где ты был всю ночь? А ну отвечай!

Гораций, пробегавший мимо, с мурчанием потерся о мои ноги и свернулся клубком на ступеньке.

– Я гулял.

– Тебе шестнадцать лет!

– От того, что ты это повторяешь, ничего не изменится.

– Как ты со мной разговариваешь! Ты шлялся пьяный где-то всю ночь! Что о нас подумают люди… Алиса убедила меня не искать тебя и немного подождать до утра. Сказала, что ты сам вернешься… Сказала, что ты с друзьями, что беспокоиться нечего. Я как на иголках всю ночь не спала, сидела в саду и ждала тебя, а ты… Кого я вырастила? – Она посмотрела на меня покрасневшими глазами.

Я остановился перед дверью своей комнаты, бросив взгляд через плечо.

– Твоего сына не было всю ночь, а тебя беспокоит только то, что подумают какие-то люди? Научись уже быть нашей матерью.