Тот самый

Медленно я возвращался к прежнему себе: сидел в комнате и читал с утра до ночи. Мерилом моего времени стали рассветы и закаты. Вымышленные миры не приносили прежнего удовлетворения: теперь я знал, каков был настоящий мир. Легче не иметь воспоминаний вовсе, чем вспоминать то, что уже не повторится.

Иногда я поднимался на чердак с блокнотом, зажигал свечу и долго писал в приятной сырой прохладе. В маленьком окошке я видел мертвые звезды, и их свет озарял дощатый пол. Слова не заканчивались. История, рассказанная пустоте, заполняла листы в блокноте и опустошала мою голову. С каждой страницей воспоминания становились тусклее: они превращались в буквы между линованных белых строк. Я выводил слова черной пастой, зачеркивал их и подбирал другие, чтобы они не казались обезличенными наборами символов.

Порой ко мне присоединялся Гораций: он ложился на ящик у меня за спиной, клал голову на плечо, и я чувствовал шеей черные усы. Возможно, он наконец признал меня.

Я все еще любил гулять с Себой. Мы вместе ходили в парк, Себа был таким же непослушным и энергичным. Он носился за мячиком так быстро, словно от набранной скорости зависела его жизнь. Себа прыгал на меня, пачкая лапами футболку, и валил в скошенную траву. Я уворачивался от шершавого языка и убегал, пока пес снова не настигал меня.

– Красивый собака…

Пока Себа гонялся за хвостом, я не заметил, как к нам подошла девочка лет четырех.

– Может быть, красивый пес? – Я улыбнулся, прикрывая книгу.

Карие глаза девочки смотрели на меня с нескрываемым любопытством. Она помолчала, обдумывая мои слова.

– Нет, – сердито возразила она. – Очень красивый собака.

Она ткнула пальцем в бок Себы, и тот сразу довольно завилял хвостом. Я не стал разубеждать маленькую незнакомку. На ней были надеты джинсовые шорты, ярко-салатовая футболка и кепка с длинным козырьком. Тень от козырька закрывала половину лица.

– Как ее зовут?

Девочка сделала шаг в сторону и пристально оглядела нас. Под внимательным взглядом мне стало неуютно, но Себа был рад компании. Он завалился на спину и подставил пузо маленьким ладошкам.

– Себа. Себастьян.

– Как краба из мультика?

– Да, как краба.

Незнакомка деловито коснулась пальчиками черного влажного носа.

– Но у краба клешни. А еще он разговаривает.

– Себа не краб. Он собака.

Пес заскулил.

– Красивый собака.

– Красивый пес.

– Красивый нос. – Незнакомка коснулась ладошкой моего носа. – Красивый волосы. – Она дотронулась до моих волос. – Красивый футболка. И красивый собака.

Теперь я понял, что у незнакомки все определялось словом «красивый». Я улыбнулся и кивнул.

– Лиля. – Она протянула мне худую ладошку.

– Матвей. – Я пожал ее руку с легкой улыбкой.

– Красивый имя.

К нам подошла молодая женщина, взяла Лилю за руку и смерила ее строгим взглядом.

– Извините за беспокойство. – Она неловко улыбнулась мне и повела Лилю назад.

Лиля, делая маленькие шажки, быстро оборачивалась и махала мне, словно мы за мгновение стали лучшими друзьями и теперь были вынуждены расстаться навсегда. Я помахал ей в ответ. Темноволосая женщина старалась перехватить ладошку удобнее, но Лиля выворачивалась и смотрела на нас с Себой, пока ее не увели с лужайки.

Каждый раз, заходя в парк, я думал, что сейчас увижу Жеку или Кира. Каждый раз мои ожидания обманывались.

Только однажды я поднялся туда, где впервые почувствовал себя свободным. Я вспоминал, как мы курили косяк, словно трубку мира, и играли в бутылочку. Город лежал перед нами как на ладони. Мы были так высоко, что никто не мог до нас дотянуться.

Я медленно шел к обрыву, чувствуя усталость, пока не заметил силуэт, сидевший на длинном нагретом камне. Я задумчиво остановился. Под подошвой треснула ветка. Жека обернулась, как только услышала хруст. Серые глаза взглянули на меня с легкой грустью.

– Не думала тебя здесь увидеть.

– А я не думал увидеть тебя.

Я сел рядом с ней на край камня. Только сейчас я понял, что у Жеки больше не было гипса. Гипс исчез вместе с рисунком Алисы и с нашими крохотными подписями. Память о нас медленно растворялась в уходящем лете.

– Как ощущения?

– Теперь у меня две руки. – Жека выставила некогда сломанную руку. – Смотри, как похудела. Врач сказал, мышцы атрофировались от долгой неподвижности. Надо разрабатывать.

Я кивнул.

– Ты неплохо смотрелась с гипсом. Гораздо привычнее, чем сейчас. – Я постарался улыбнуться. – Как насчет еще одного перелома?

– Непременно подумаю над этим предложением.

Мы вновь замолчали. Теперь слова давались нам с трудом. Я повернул голову, остановив взгляд на глади блестящего маленького озера, которое просматривалось сквозь кусты. Воспоминания нарисовали образы четырех друзей, плещущихся в воде. Я отвернулся и тихо хмыкнул.

– Как дела?

– Паршиво. – Жека постучала ногтями по камню. – Папаша планирует переезд в начале осени.

Это значило лишь одно: мама Жеки не доживет до осени. Я сочувственно положил ладонь ей на плечо.

– А ты?