Тоска по дому

А он, продолжая гладить меня по колену, ответил:

– За все, что ты делала в последние два дня.

Я сказала:

– Ничего особенного я не сделала.

Сворачивая на нашу улицу, он сказал:

– Сделала, не спорь. Неужели тебе всегда надо спорить? – и улыбнулся, потому что я и в самом деле такая.

Мы припарковались за автобусом, Моше выключил фары и включил свет внутри машины. Повернулся ко мне всем телом и спросил, можно ли ему на секунду положить голову мне на колени. Я сказала:

– Конечно, – хотя подумала, что это нехорошо, Ноа ждет уже три часа, а он начал медленно клониться вправо, пока не коснулся шеей моего бедра; я гладила его по голове и молчала, потому что чувствовала, что он хочет что-то сказать, и правда, через минуту он сказал:

– Я не понимаю, как это случилось. Человек ложится на операцию и заболевает хуже, чем до нее.

– Верно, – сказала я.

– Кроме того, почему он вдруг вспомнил о Нисане? – продолжал Моше. – Уже двадцать лет я не слышал этого имени.

– Он очень его любил? Нисана? – спросила я.

И Моше ответил:

– Не знаю. Он никогда о нем не говорил, только однажды мама увидела по телевизору какого-то мальчика и сказала: «Как похож на Нисана». А он сказал: «Ну, вот еще, Нисан был намного красивее».

– И все? Больше он о нем не вспоминал? – Я изобразила на лбу Моше вопросительный знак.

– Нет, – сказал он и продолжил: – Мама говорит, что в папу вселился демон. Поэтому он сейчас и вспомнил о Нисане.

– Демон? – Я с трудом удержалась от смеха.

– Я тоже думаю, что это глупость, – сказал Моше, – но она хочет вызвать какого-то старика, изгоняющего демонов. Он делал это в Курдистане.

– Изгоняющего демонов? – Я была поражена.

– Ты ведь знаешь мою маму, – сказал Моше, – попробуй ей возрази.

– Да, – согласилась я и разгладила Моше правую бровь. Я могла бы посмеяться над Джиной, но не хотела портить момент и сказала только: – Пусть вызывает. В худшем случае он ничем не поможет. Но и не навредит.

И Моше сказал:

– Верно, ты права, не поможет и не навредит.

Так мы и сидели несколько минут в машине, не двигаясь и ничего не предпринимая.

Раньше мы часто так делали: иногда он клал голову мне на колени, иногда я ему. Но в последние недели из-за проблемы с детским садом мы отдалились друг от друга. И вот сейчас я снова почувствовала, что он – мой, а я – его. Я позволила этому ощущению горячим шоколадом разлиться по всему телу.

– Пойдем. – Моше наконец открыл глаза. – Ноа ждет.

Я была рада, что это сказал он, а не я, и мне вдруг стало стыдно за позавчерашний сон про Амира: его рука, скользнув под платье, которого у меня нет, гладила мое бедро с внутренней стороны. «Зачем мне Амир, когда у меня есть такой плюшевый мишка», – сказала я себе и помогла Моше выпрямиться. Мы вышли из машины, тихо закрыли дверцы и вместе направились к дому; мы шли рядом, близко друг к другу, не так, как в последние недели, когда он шагал на полметра впереди меня. Пока я искала ключи от дома, он стоял, прислонившись к двери, и смотрел на меня таким нежным взглядом, словно был готов ждать так целый день или даже целую жизнь. Наконец я нащупала дно сумки, но тут Ноа открыла дверь и сказала:

– Хорошо, что вы вернулись, я уж боялась, что что-нибудь случилось.

Прежде чем я успела задать вопрос, она ответила:

– Дети в порядке, Лилах спит уже два часа, Лирон в душе.

– Пойду вытру его, – сказала я, но Ноа схватила меня за руку:

– Минутку, вы не сказали, что с Авраамом?

– С Авраамом нехорошо, – ответила я, а Моше добавил:

– Совсем нехорошо. – И он начал рассказывать ей плохие новости. Я пошла проверить, как там мой маленький принц, а когда вернулась, Ноа сказала:

– Я только что говорила Моше, что у меня есть дядя, точнее, брат моего деда, и с ним случилось то же самое, но через месяц негативные последствия наркоза исчезли и он стал таким, каким был прежде.

– Да, все мы молимся, чтобы именно так и случилось, – сказал Моше, снимая пальто.

– Вот, возьми. – Я достала из кошелька купюру в пятьдесят шекелей и протянула ее Ноа.

– Ты с ума сошла? – Она оттолкнула мою руку. – С какой стати?

– Я настаиваю, – сказала я.

А она ответила:

– Да ты что? Если уж на то пошло, это я должна тебе платить за возможность побыть с вашей прелестной девочкой. Но, если ты настаиваешь, принеси нам немного того, что ты готовишь. Когда мы включаем бойлер, из отверстия в стене идут такие запахи, что они сводят нас с ума.

– Договорились, – рассмеялась я.

А Ноа вдруг схватилась за голову:

– Ох, чуть не забыла!

– Что? – в один голос спросили мы с Моше.

– Этот араб, – ответила Ноа, – который работает у Мадмони. Он еще порвал Джине пакет. Он постучал в дверь. Интересовался, где старики, которые живут наверху, и почему их нет дома. Я спросила, какое у него к ним дело. Он сказал, что должен кое-что забрать из дома.

– Ха́лас, – сказал Моше. – Сейчас же пойду поговорю с Мадмони. Что это значит – кое-что забрать из дома? Почему? Разве это его дом?

– Он выглядел каким-то несчастным, – попыталась успокоить его Ноа. – Таким старым.

– Несчастный, несчастный, – сказал Моше и снова надел пальто. – Пусть не крутится здесь, рядом с детьми.