Тоска по дому

– Возьму, конечно, спасибо, – заикаясь, пробормотал я и принял кастрюлю из ее рук. Ручки были еще горячими.

– Что ты стоишь в дверях? – сказал я. – Заходи.

Она вошла и остановилась посреди гостиной. У нее было такое выражение лица, как будто она что-то слышала об этой квартире и теперь сравнивала увиденное со своими ожиданиями.

– Скажи, а с чего вдруг твоя мама прислала мне это? – спросил я, вернувшись из кухни, где убрал кастрюлю в холодильник. Девушка покраснела и улыбнулась, словно мой вопрос показался ей нелепым.

– Мы подумали… – начала она, поняв, что я и в самом деле хочу получить ответ. – …То есть моя мама подумала, что тебе, наверное, нечего есть, потому что…

– Потому что – что? – не отставал я, уже снедаемый демоном подозрения.

– Потому что… – Девушка закатила глаза. – Потому что в доме нет женщины, – наконец выдала она и со вздохом облегчения села на диван.

На следующий день у моих дверей появилась еще одна девушка, с другим видом кубэ. Кто пустил слух о том, что я одинокий бобыль? Мне это было удивительно. Сима? Моше? Неизвестно. Во всяком случае, постепенно я убедился, что видов кубэ существует гораздо больше, чем я предполагал: красные кубэ метфуния – с томатной пастой, бамией, петрушкой и лимоном, придающим блюду кислинку; желтые кубэ меслу́ха – с куркумой и кабачками; зеленые кубэ хамуста, которые кладут в суп вместе со свекольными листьями, репой и кабачками. Кубэ-хамо имеет форму летающей тарелки, их тоже кладут в суп и едят с луком и хумусом. И самые вкусные, по крайней мере для меня: кубэ навелосия, жаренные с луком и рубленым мясом. Съедаешь штук пять или шесть и готов есть еще.

Кубэ всегда приносили девушки. И каждую из них посылала «мама». Я не сразу понял, что это парад кандидаток на замену Ноа. Все делалось очень тактично, с тонким намеком. Девушки не предлагали себя явно, но все они были слишком нарядно одеты для короткой прогулки по кварталу. Большинство из них не забывали накраситься, а одна или две даже надушились. Подростковыми духами. Через два-три дня они возвращались забрать пустую кастрюлю. Кастрюль скопилось так много, что я в них путался, и им приходилось идти на кухню и искать свою среди других. Потом они садились в гостиной, кратко отвечали на мои вопросы, с любопытством разглядывали стены и через пару минут убегали.

Только с одной у нас завязалась долгая беседа. Она служила в армии и была дома в отпуске. У нее был искренний взгляд, и мой заданный наугад вопрос о том, как ей служится на закрытой военной базе, попал в точку. Она рассказала, что у них на базе есть группа девушек, которые все время над чем-то смеются, а она не понимает, над чем. Из-за того, что она держится на отшибе, ей достаются худшие дежурства. Но это не самое страшное. Хуже то, что другие девушки знают, что могут вытирать об нее ноги, потому что она одна. Ей не у кого попросить шампунь, если свой закончится. А когда она приезжает домой в отпуск, никого не волнует, что она устала, и мать загружает ее стиркой, уборкой, готовкой…

– …и доставкой еды незнакомым людям, – подхватил я.

– Да! – горячо согласилась она, но спохватилась и рассмеялась: – Нет, это мне совсем не в тягость.

Потом она скинула одну туфлю, а за ней другую, а это, как учил меня когда-то Моди, – верный признак того, что девушка намерена остаться и, возможно, избавиться от других предметов одежды.

Посетители сидели у стойки бара на значительном расстоянии друг от друга. Парень с балкона коротко и холодно бросил мне: «Пока», направился в дальний конец зала и сел в коричневое кресло. На стенах висели глянцевые фотографии обнаженных частей тела, и не всегда было понятно, принадлежат они мужчине или женщине. На длинных полках стояли бутылки, наполненные золотом. По потолку тянулись воздуховоды кондиционера, словно магниты на дверце лежащего на боку холодильника. Свет был тусклым, слишком тусклым. «Даже со вспышкой фотографии получатся темными, – подумала я. – Но, может, это и хорошо».

– Тебе ничего не надо делать, – предупредил мне парень с балкона. – Они сами к тебе придут.

В глубине зала солистка группы Portishead исполняла «Никто меня не любит», и я подумала, что немного жестоко петь здесь такую песню. Я села на высокий стул и заказала у бармена с татуировкой на плече в виде Моряка Попая бокал гиннесса. Я знала, что мне требуется немного выпить, чтобы пережить этот вечер. Мой гиннесс прибыл с мужчиной.

– Можно? – спросил он и указал на свободный стул рядом со мной. Я утвердительно кивнула. – Я попросил у бармена разрешения принести тебе заказ, – сказал он и пригладил волосы. – Это ничего?

– Ничего, – ответила я и сделала глоток.

– Я тебя здесь раньше не видел, – сказал он и погладил себя по щеке. – Первый раз здесь?

– Да, – призналась я.

– Не хочешь пойти в более спокойное место? – спросил он и затушил сигарету.

– Уже? – удивилась я. – Может, вначале стоит немного поговорить?

– Обычно хватает нескольких секунд, чтобы понять: да или нет, – отрезал он.

– А я и не знала.

– Зато теперь знаешь.