Томек в Гран-Чако

Томек погрузился в размышления. Боливия отчетливо делилась на два больших района. Западную часть занимали Анды, их восточные склоны поросли девственными лесами, восточная же часть отличалась безлесными равнинами – льянос, в разных местах их называли еще по имени текущих по ним рек: низменность Бени, льянос Маморе, на юге – льянос Мойос. Многочисленные реки служили единственным средством передвижения с юга на север по обширной саванне. В сезон дождей реки выходят из берегов и широко разливаются, образуя болота. До прихода испанцев льянос были довольно густо заселенной сельскохозяйственной областью, но испанцы уничтожили эту индейскую культуру. Тем не менее назвать эту местность неизведанным краем язык не поворачивался. Но сейчас пересечь ее не представлялось возможным.

В южном направлении льянос переходили в степные просторы Гран-Чако, к тому времени почти не исследованные. Это был загадочный край свободных индейских племен. Все же кое-что из бурной истории Гран-Чако Томек не знал. Первыми европейцами, пытавшимися проникнуть в Южное Чако, были испанцы. В начале шестнадцатого века они поплыли по Паране, надеясь войти в реку Рио-Бермехо, однако воинственные индейские племена вынудили их повернуть назад. С того времени Южное Чако стало ареной испанских карательных экспедиций и яростного сопротивления индейцев. Так, в 1876 году карательная экспедиция направилась к уничтоженному индейцами поселению Сан-Бернардо. С помощью современного оружия испанцы одержали победу над индейцами, во главе которых стояли вожди Сикетроике и Ноигдике, однако и им пришлось вернуться восвояси, поскольку они не смогли пройти дальше через непроходимые леса. Лишь создание оборонительного пояса из небольших крепостей положило конец бурной истории Южного Чако.

Центральное и Северное Чако оставались белыми пятнами на карте. Легенды рассказывают о воинственных гуарани, которые пришли с далекой реки Парагвай, преодолев непроходимые просторы Гран-Чако, угрожая могущественному государству инков. Индейцы-тоба до сих пор продолжают выступать против белых людей. А сколько еще враждебных племен можно там встретить?

– Над чем это вы так задумались? – спросил Уилсон.

– Как раз над тем, что вы недавно сказали, – пояснил Томек. – Пройдя Гран-Чако, мы могли бы достичь реки Парагвай, а затем поплыть на судне на север вдоль восточной боливийской границы.

– Это я и имел в виду, – поддержал его Уилсон. – Но что же поделать, если поезда не ходят?

– Да, прямо гордиев узел какой-то, – тяжело вздохнул Томек.

– Ну, не будем терять надежды, может, господин Вильмовский окажется вторым Александром Македонским? – пошутил Уилсон.

– Ничего другого нам и не остается, только ждать отца, – подвел итог разговора Томек и принялся за бутерброды.

Минул полдень. Участники экспедиции все с большим беспокойством, даже со страхом ждали Вильмовского и Во Мэня. Тем временем количество солдат на вокзале все увеличивалось. Пехотинцы ставили карабины в козлы, садились на перрон.

– Ничего хорошего это сборище войска на станции нам не принесет, – высказался Збышек, выглянув в окно.

– Если б на улицах происходили столкновения, мы бы слышали стрельбу, – заметила Наташа.

– Только бы отец вернулся! Как тяжело так ждать! – воскликнула Салли. – Я уж не знаю, от чего к горлу подступает тошнота – от высокогорной болезни или от нервов.

– Бери пример с наших кубео, – посоветовал ей Томек. – Посмотри, как они сохраняют стоическое спокойствие.

– Господин Вильмовский, наконец-то! – вдруг воскликнул Уилсон.

– Слава богу! – облегченно вздохнул Збышек.

– Верно! Идут оба, и отец, и Во Мэнь, – подтвердил Томек. – С каким-то офицером высокого ранга – это, должно быть, генерал? Он отдает приказы своей свите.

Через несколько минут в вагон вошли Вильмовский и Во Мэнь. Выглядели они утомленно, но Вильмовский был спокоен. Он окинул оживившихся друзей взглядом и объявил:

– Едем на юг! Вагон прицепят к воинскому эшелону, тот повезет верных правительству солдат в Сукре[111], для укрепления гарнизона. Это будет единственный и последний поезд, отходящий из Ла-Пас. Границы Боливии закрыты, запрещена деятельность зарубежных корреспондентов. Боливия отрезана от мира.

– Значит, Александр Македонский все-таки с нами! – обрадованно воскликнул Уилсон.

Вильмовский непонимающе посмотрел на него:

– Что вы хотите этим сказать?

– Что вы – наш Александр Македонский! Вы разрубили гордиев узел – так характеризовал Томек наше сложное положение.

Вильмовский рассмеялся:

– Между нами есть кое-какая разница. Александр сделал это мечом, а я обошелся тем, что достал в нужное время бумажник. Все подробно расскажу, но сначала дайте нам хоть немного поесть, мы оба совершенно измученные и голодные.

Вильмовский и Во Мэнь сели друг против друга на лавках и принялись молча есть. Как только они утолили голод, Вильмовский раскурил трубку и начал: