Томек в Гран-Чако

Прибрежные джунгли темной полосой тянулись в отдалении вдоль реки или подступали к воде во всем своем диком, впечатляющем великолепии. Бурное течение ни на секунду не позволяло забыть о скрывавшихся в глубинах реки кровожадных хищниках. На мелководье вздымался частокол из стволов затопленных деревьев, из воды торчали сучья и корни, временами они сбивались в небольшие островки. Тут и там река оскаливалась острыми подводными скалами. Новицкий и Смуга понимали: если их лодка разобьется, им ни за что не добраться до берега живыми, поэтому непрерывно следили за рекой, лишь иногда бросая взгляды на берега – и оттуда могла исходить опасность.

– Янек, внимание! – воскликнул Новицкий. – Справа просека в лесу… и дым… Индейцы!

– Вижу! – прокричал в ответ Смуга. – Давай к правому берегу!

В этом месте джунгли вплотную подступали к реке, и лодка вплыла в заросли тростника. Смуга с Новицким вышли на берег.

– На этот раз идем на разведку вдвоем, – вполголоса распорядился Смуга. – Мало ли что… Ни к чему нам разлучаться.

– Верно, – согласился Новицкий. – Мешки оставим в лодке?

– А как еще? Лишний груз в дороге. Берем только оружие.

Друзья осторожно пробирались через густой лес, стеной поднимавшийся от самого берега. Время от времени путники замирали в зарослях, за деревьями и в овражках, прислушиваясь и присматриваясь. Стоял погожий день, но в джунглях царил полумрак. Смуга шел первым, общаясь с Новицким лишь жестами. Миновало около часа, когда наконец они вышли на край большой полукруглой поляны. Посередине нее протекал ручей, впадающий в Тамбо. По левую сторону от ручья на толстых сваях стояли несколько хижин, сооруженных из дерева, бамбука и лиан. Хижины были без стен. Внутри на бамбуковых прутьях висели гроздья бананов, связки кукурузных початков и юкки, пучки стрел, луки и боевые маканы – мечи из твердого дерева. Рядом с хижинами дети играли с прирученными попугаями, курами и обезьянами. Кое-где кучками собрались старики, женщины и дети. Смуга с Новицким не увидели ни одного молодого индейца. Обитатели селения были одеты в коричневые или серые в черную полоску кушмы. У женщин на шее красовались нитки бус из ароматических семян. Детишки бегали нагишом. К их рукам были привязаны колокольчики из твердых скорлупок, чтобы отыскать детей, если они заблудятся в джунглях. На некоторых ребятах висели украшения из хвостиков пушных зверей. Лица мужчин, женщин и детей были раскрашены узорами из красной краски, на щеках и лбах имелись татуировки в виде синих змей. Жесткие и черные как смоль волосы были подстрижены до плеч, челка доходила до середины лба, на голове – повязка с заткнутыми за нее разноцветными перьями попугаев. В центре селения, перед самой большой хижиной, раскинулась широкая, утоптанная ногами площадка. Вероятно, она была предназначена для проведения обрядов и собраний.

Смуга и Новицкий, не скрывая любопытства, глазели на жителей селения. Женщины хлопотали у своих хижин – плели циновки и головные повязки, шили кушмы, лепили глиняные горшки, готовили чичу и еду. Молодые матери занимались младенцами, некоторые сидели у хижин, всецело поглощенные поисками вшей в волосах своих любимых чад. Надо сказать, что индейцы даже к этим паразитам относились с уважением, свято веря: те высасывают из людей дурную кровь. Достаток жителей этого селения был налицо – они явно не страдали от болезней и не голодали.

Справа от ручья стояли убогие шалаши из бамбуковых прутьев и тростника – жилища бедняков. В эти примитивные шалаши приходилось вползать на коленях. Их обитатели носили изодранные грязные кушмы, у них отсутствовали даже самые примитивные предметы домашнего обихода.

– Это кампа, – прошептал Новицкий в ухо друга.

– Верно, – подтвердил Смуга. – Молодых мужчин сейчас тут нет, – наверное, все на встрече с Тасулинчи. И у берега небольшие лодки…

– Слушай, Ян, видишь, напротив этой деревни, вон там, на реке, большой остров? Под его прикрытием поплывем дальше.

Смуга кивнул в знак согласия, и оба незаметно скрылись в лесу.

Сталкивая лодку на воду, Новицкий заметил:

– Эти индейцы явно никогда не встречались с белыми людьми. Сразу ясно, что живут в точности как их далекие предки. Но среди них есть и богатые, и бедные. Странно все это – ведь в этой глуши достаток зависит лишь от трудолюбия и активности самого человека.

– Так уж повелось с появления людей на Земле, – задумчиво произнес Смуга. – Трудолюбивые и честные живут в достатке, а негодяи и лентяи, которых везде хватает, думают не о работе, а только о том, как бы побыстрее и побольше нажиться на тех, кто заработал свое добро тяжким и честным трудом.

– Мне казалось, так только у нас, у белых…

Вскоре селение кампа осталось позади. Лишь перед самым заходом солнца звероловы остановились у широкого озера с поросшими лесом берегами. Убедившись, что вокруг нет признаков пребывания человека, Новицкий обратился к другу:

– Хорошо здесь, Янек, спокойно. Можно забраться подальше в лес, развести костер и приготовить поужинать. Попробую что-нибудь поймать, у берега не слишком глубоко. Что скажешь?