Том 6. Лимонарь

Со всех сторон острова на разноцветных конях скакали всадники — кони желтые, зеленые, красные смешались. И каждый всадник рвется перепрыгнуть на соседнего коня, кричит: мне желтого! я хочу белого!

— Это демоны?

— Нет, это люди.

И поспешно отплывают.

— А след мы так и не узнаем чей.

— След наш. Мы заглянули в наше прошлое: конь — собака.

И они плывут.

Тихий свет моря и светлая тишина вокруг.

— Ведь это все наше всегда что было и что будет.

— А в жизни не бывает. Или на миг, или во сне. Все живое на свете несчастно.

И снова остров — башни, здания, блеск кровель.

И как только они ступили с корабля на землю, их окружила стража, надели цепи и повели в тюрьму.

Остров зовется Плачежный: здания — тюрьмы; кто попал на остров, дорога — тюрьма. Правит островом Ораш Набон — черный король, и его двадцать сыновей — ораши.

Злой обычай: рыцарю, попавшему на остров — поединок: победит, голову долой; а женщине, если окажется краше других, пожизненно тюрьма.

Исольда — всех прекраснее на всем свете, горькая ее доля, Тристан — победитель Аморольта, что его ждет, кроме смерти?

Тристан вызывает всех орашей поочередно. Все убиты. Он убил и черного короля Набона. Сквозь кровь он проникает в тюрьму к Исольде. И с Исольдой покинул остров.

Они плывут.

Плыть, избежав опасности, каждую жилку чувствуя, счастье.

— В тюрьме я никогда не покидала тебя.

— Перед смертью ты стояла, глядя из глубины и лицо твое наливалось светом.

— Разлука не грозит нам.

— И открывается жизнь.

— Мы родились пройти горький путь: ждать встречи и расставаться встретив.

— И жгучая память.

И существо каждого из них выплескивается друг в друга — миг нераздельного существования.

И глаза их канут.

Показался остров.

Богатство зданий, разнообразие форм и красок: любопытно. А попасть непросто: стоит остров в море на одной ноге, только и можно подплыть, а как взобраться? Они осмотрели ногу и им в глаза дверка. Туркнулись — не заперто. И вошли в ногу и по лестнице поднялись на остров.

Правит островом королева Скатах.

Все ее подданные скопцы, и только ее брат без печати, Даре.

И всякий, кто прельстясь «лепотой» исхитрится попасть на остров, не мог избегнуть ножа Скатах. Та же участь ждала Тристана.

Они жили в королевском замке. Все им было предоставлено — полная свобода, но покинуть остров не было возможности — дверь у лестницы спуск по ноге на волю день и ночь караулит стража.

С каждым днем королева Скатах выказывала все большее внимание к Тристану, а брат ее Даре жадными глазами встречал Исольду.

И однажды королева сказала Тристану:

— Твоя судьба печаль, я дам тебе другие глаза и выведу из череды. Ты станешь свободен и сам себе выберешь судьбу.

В ее руке блеснул нож, — а была она необыкновенной силы поляница, но Тристан не присел, как другие жертвы Скатах, а поднялся — вырос, вырвал нож из ее рук и кровавясь ударил этим ножом, как свинью под горло. И обожженный кумачом исторгшегося вскрика выбежал с ножом к Исольде.

У Исольды был Даре — Тристан не видел его глаз, а спину — и под ножом Даре, не пискнув, упал к ногам Исольды — кровь залила ее ноги.

В красном пожаре, с поднятым ножом, угрожая, выскочили они на волю.

Морские кони мчат, рассыпают свою белую гриву, не остановятся, без оглядки — это путь моей воли, моего на своем.

Голубым облаком упал плащ с плеч Исольды, белая шитая золотом сорочка завилась в волне и уплыла.

И Тристан увидел себя перед ней: ее губы — блеск — красный сафьян и голубеет луч — бездонные глаза — желанный для любимого, грозный для недруга. А спиной к нему, но он видит, как будто стоит перед ней — фея Син, в ее руке намыленная губка.

И они очнулись во дворе замка.

По концам двора четыре дома — серебряные стены крыты лебедиными перьями. Перед замком девять орешен, из — под корней средней орешни выбивает ключ и бежит пятью потоками. С орешен падают в потоки орехи. Лососи — их пять — сгрызают орехи, а скорлупа плывет.

— Напейтесь! — слышат голос феи Син.

Они утолили жажду.

Навстречу зеленеет берег.

— Ирландия!

К берегу стеклянный мост. Как перейти: ноги скользят — шаг относит назад. Да это рыба!

И оба раскрыли глаза.

В окно башни ярко светило майское утро.

— А долго же вы спали! — говорит фея Син.

— Как долго?

— Прошло два Самайна, два лета, второй Белтене. Пора возвращаться.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Возвращение Тристана с Исольдой встречено в Корнуале с тем чувством восторга, с каким встречают любимое и повсюду слышалось:

«Да здравствует Тристан».

Даже больше, чем всегда: были убеждены, Тристан погиб. Двухлетняя неизвестность приписывалась его подвигам: Паламед, похитив Исольду, завез ее на край света и хотя в те времена на географических картах не значилось ни Руси, ни России, поминали о Москве, употребляя выражение Западного мира: «Тристан вырвал Исольду из рук красных палачей».

Говорили и о Драконе — у Дракона Тристан вырвал ядовитый язык и положил себе в карман, отчего чуть сам не погиб — спасла Исольда. Говорили самое невероятное, украшая славой любимого Тристана.