Том 6. Лимонарь

Море сверкало, сковано золотом — литые бороздили дороги, колыхая ширь. В глазах рябило. Она приставила зонтиком руку и вглядывалась. И видит и поняла, то не заколоденое золото — остров, плывет корабль. Она опустила руку — солнце ударило ей в глаза и она различает: корабль — черный парус.

С ужасом — она говорила себе и повторяет: «черный парус». И словами чувств выговаривается: вестник смерти.

Она вернулась. В глазах ее чернело. Потом скажут, она обманула Тристана: обидой очернила белый парус.

— Черный парус! — говорит она слепым голосом, не различая ни себя, ни встречный отклик.

«Исольда не приедет!»

Так понял Тристан. И боль — но это не рана, ни точащий яд, — больше ждать нечего.

«А вдруг все это было неправда?»

И с этой последней мыслью Тристан почувствовал, как чьи-то проворные пальцы забивают ему рот ватой. И он задохнулся.

Больше о Тристане я ничего не знаю. Я знаю, нет, все это была правда, под белым парусом Исольда приехала на корабле Гарнота. И дорога горя привела ее в дом смерти. Она несла надежду на жизнь. Но когда она увидела Тристана — глаза его ей не ответили, печаль перелилась горестью и остеклела — «больше ждать нечего», в ней все содрогнулось и огонь ее чувств задушил дыхание жизни. Она пришла поднять и сама упала.

— Изотта! — и Брагиня с ужасом повторила: Изотта.

Но туда — за стену совести не донесет человеческий голос.

Сумерки овеялись зеленым — в зеленом плаще показалась фея Син.

Она властна зажечь солнце, луну и звезды, но мертвого ей не воскресить, и не надо.

Она сказала:

— Разлучница — смерть заступилась: Тристан и Исольда неразлучны.

Она коснулась белых цветов своей серебряной веткой, — и музыка, захлебнув в звуки светлым серебром, развеяла сумрак, зажигая в человеческом сердце мечту о потайной любви человека к человеку — какая жгучая пламень в тонком пламени любви, обреченной судьбой на разлуку до самые смерти.

* * *

В Корнуале на королевском кладбище две могилы — два камня. Между камнями земля, но сплетшиеся ветви верхушек надмогильных деревьев говорят о одной могиле: Тристан и Исольда.

Над твоими трудными бровями,

над печалями неутоленных глаз

сияет месяц.

В руках поводья нахмуренных звезд

Обод солнца — дуга.

И гулкие кони — черные вихри —

алчная ночь: мчат по серебру дороги

Последний отзвук.

Последнее слово, переживший Говерналь, слепой, один приходил на могилу — до последних дней. Когда-то Брагиня сажала розу, а он бегал с лейкой за водой, а теперь выполоть траву не видит.

Стерлись надписи, упали камни, сравнялся холм. Тристан и Исольда музыкой расцветили мир, растворились в чувстве жизни и звучит через века. А о судьбе помирившей могилы — след человека, что жил на свете, хранит память ирландская повесть о Байле и Айлен.

БАЙЛЕ И АЙЛЕН

Байле единственный у Бауна, непохожий среди других: увидя раз, нельзя было не полюбить его, та же и молва о нем — Байле добрая слава. Но из всех горячее и крепче полюбила его Айлен, дочь Лугайда. И для Байле Айлен единственная была на свете. И они сговорились встретиться в Росе — на — Риге и там заключить союз любви.

Из Эмайн Махи Байле пошел на юг. Миновав гору Фуат, достиг Трайг — Байли и вышел на долину Ауфтене. Тут его спутники выпрягли коней из колесницы и пустили пастись на лужайке, а сами расположились отдохнуть.

И когда их глаза переходили в край марева сна, вдруг видят: страшилище — человек приближается с юга. Этот призрак двигался наклонясь левым боком к земле, стремительно несся над землей, как ястреб, ринувшийся со скалы, как ветер с зеленого моря.

— Живей подымайтесь, — крикнул Байле, — спросим куда и почему так спешит?

— Спешу в Туайг — Инбер, — отвечал призрак, — и нет у меня других вестей, кроме одной: дочь Лугайда Айлен полюбила Байле, сына Бауна и направлялась на свидание с ним заключить союз любви, когда воины из Лагена напали и убили ее. Как предсказали друиды: не бывать им вместе в жизни, но в смерти они будут вместе вовеки. Вот моя весть.

Страшный призрак рванулся и полетел. И не было силы удержать его.

Байле упал на землю без дыхания мертвый.

Вырыли ему могилу, насыпали вокруг вал, поставили каменный столб и начали справлять поминальные игры.

И выросло на могиле туисовое дерево, верхушка похожа на голову Байле, потому и место зовется Трайг — Байли.

* * *

А страшный призрак направился на юг к Айлен, проник в ее лиственный дом.

— Откуда ты явился? — спросила Айлен.

— С севера Ирландии из Туайг — Инбер, — отвечал человек — страшилище.

— Какие вести несешь ты?

— Нет у меня других вестей, из-за которых стоило бы печалиться, кроме одной: в Трайг — Байли видел я уладов, справляли поминальные игры. А сперва они вырыли ему могилу, насыпали вал вокруг, поставили каменный столб на могиле, вырезали имя: Байле, сын Бауна, из королевского рода уладов — ехал к милой своей любимой, которой отдал свое сердце. Но не судьба была им вместе быть в жизни, живыми увидеть друг друга.

И страшный призрак унесся.

Айлен упала мертвой.

Ее погребли как Байле.

И выросла на ее могиле яблонь, верхушка яблони, видна словно б голова Айлен.

* * *