Читаем Том 2: Театр полностью

А вот о графе есть что сказать. Он шеф моей полиции. Что, любезнейший, знаете вы его? Отвратительная личность. Заговорщик. Мечтает о регентстве, чтобы ухватиться за кормило. Эрцгерцогиня его подталкивает. Думаю, что она в него влюблена.

Забавно было бы, если бы вы стали его невольным орудием. Тогда бы я поняла, почему вам удалось бежать, почему отряд так вяло вас преследовал — вы же так легко от него ушли. Обычно граф Фён не упускает добычу. А тут, надо отметить, он даже не побеспокоился лично явиться, хотя речь идет о жизни королевы.

Бедный граф! Если бы он только мог знать, какую услугу он мне оказал… (В течение всей этой сцены Станислав переводит свой взгляд с одного предмета на другой, посмотрев на стол, снова опускает глаза.) Оставим его в покое и займемся нашими делами. (Командным голосом.) Вы мой пленник. Свободный пленник. У вас есть нож? Пистолет?.. Я вам их оставляю. Даю вам три дня для оказания ожидаемой мною услуги. Если, по несчастью, вы промахнетесь, я не промахнусь. Слабых я ненавижу.

Связь будете держать только со мной. Вы здесь встретите девицу фон Берг и герцога фон Вилленштейна, которые составляют мое ближайшее окружение. Всё, ваш мир очерчен.

Фрейлейн фон Берг — моя чтица. Хуже, чем она, читать невозможно. Я скажу, что вы мой новый чтец и что я выдумала всю эту историю для того, чтобы вы смогли проникнуть в Кранц. Они не удивятся: от меня всего можно ждать.

Вас они возненавидят, но будут уважать, поскольку я королева. Послезавтра фрейлейн фон Берг, осведомительница эрцгерцогини, поднимет скандал. Как видите, мы не можем терять ни дня. Подвожу итог: если вы меня не прикончите, я прикончу вас. (Пока королева говорит, не глядя на Станислава, говорит, будто армейский офицер, происходит следующее: Станислав, не выдерживая внутреннего напряжения, почти уже в обморочном состоянии. Он пошатывается, опирается на кресло. Подносит ладонь к глазам и грузно падает на сиденье. Королева неправильно его понимает и видит в его жесте какой-то грубый намек. Грустно покачивает головой и смотрит на Станислава) Нет, спасибо, сударь. Я никогда не чувствую усталости. Позвольте уж мне постоять. (Возвращается к окну и раздергивает шторы. Открывает окно, отпирает и распахивает ставни. Тихая ночь. Мерцают ледники и звезды.) Всё. Прошла гроза. Спокойствие. Аромат деревьев. Звезды. Осколок луны над обломками наших тел. Снега. Ледники.

Как быстро кончаются грозы! Как быстро кончается буйство. Все покойно. Все спит. (Долго смотрит на звезды. Медленно закрывает ставни. Медленно закрывает окно и медленно задергивает шторы. Когда она оборачивается, ей кажется, что Станислав уснул. Его поникшая голова почти касается стола. Одна рука повисла. Королева берет один из подсвечников и подносит его к лицу Станислава. Осторожно касается его лба тыльной стороной ладони, предварительно сняв перчатку. Затем она открывает потайную дверь. Появляется Тони. Это негр, одетый в форму мамелюка. Он кланяется и останавливается на пороге. Он глухонемой. Королева шевелит губами. Тони кланяется. В это время королева стоит за спинкой кресла, в котором сидит Станислав. Берет со стола веер и ударяет Станислава по плечу. Тот не двигается. Королева обходит кресло, становится перед Станиславом и легонько его потряхивает. Трясет сильнее.) Но… Господи Боже мой!.. Тони! Поскольку ты меня не слышишь, скажу тебе всю правду! Мальчику становится плохо через каждые пять минут, потому что он умирает от голода. (Зовет Станислава.)

Перейти на страницу:

Все книги серии Жан Кокто. Сочинения в трех томах с рисунками автора

Том 1: Проза. Поэзия. Сценарии
Том 1: Проза. Поэзия. Сценарии

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.В первый том вошли три крупных поэтических произведения Кокто «Роспев», «Ангел Эртебиз» и «Распятие», а также лирика, собранная из разных его поэтических сборников. Проза представлена тремя произведениями, которые лишь условно можно причислить к жанру романа, произведениями очень автобиографическими и «личными» и в то же время точно рисующими время и бесконечное одиночество поэта в мире грубой и жестокой реальности. Это «Двойной шпагат», «Ужасные дети» и «Белая книга». В этот же том вошли три киноромана Кокто; переведены на русский язык впервые.

Жан Кокто

Поэзия
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия
Эссеистика
Эссеистика

Третий том собрания сочинений Кокто столь же полон «первооткрывательскими» для русской культуры текстами, как и предыдущие два тома. Два эссе («Трудность бытия» и «Дневник незнакомца»), в которых экзистенциальные проблемы обсуждаются параллельно с рассказом о «жизни и искусстве», представляют интерес не только с точки зрения механизмов художественного мышления, но и как панорама искусства Франции второй трети XX века. Эссе «Опиум», отмеченное особой, острой исповедальностью, представляет собой безжалостный по отношению к себе дневник наркомана, проходящего курс детоксикации. В переводах слово Кокто-поэта обретает яркий русский адекват, могучая энергия блестящего мастера не теряет своей силы в интерпретации переводчиц. Данная книга — важный вклад в построение целостной картину французской культуры XX века в русской «книжности», ее значение для русских интеллектуалов трудно переоценить.

Жан Кокто

Документальная литература / Культурология / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Том 3: Эссеистика [Трудность бытия. Опиум. Дневник незнакомца]
Том 3: Эссеистика [Трудность бытия. Опиум. Дневник незнакомца]

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Третий том собрания сочинений Кокто столь же полон «первооткрывательскими» для русской культуры текстами, как и предыдущие два тома. Два эссе («Трудность бытия» и «Дневник незнакомца»), в которых экзистенциальные проблемы обсуждаются параллельно с рассказом о «жизни и искусстве», представляют интерес не только с точки зрения механизмов художественного мышления, но и как панорама искусства Франции второй трети XX века. Эссе «Опиум», отмеченное особой, острой исповедальностью, представляет собой безжалостный по отношению к себе дневник наркомана, проходящего курс детоксикации. В переводах слово Кокто-поэта обретает яркий русский адекват, могучая энергия блестящего мастера не теряет своей силы в интерпретации переводчиц. Данная книга — важный вклад в построение целостной картину французской культуры XX века в русской «книжности», ее значение для русских интеллектуалов трудно переоценить.

Жан Кокто

Документальная литература

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги