Том 2

развевается по ветру грязная салфетка с пятнами от рыбь¬ их костей и жареной дичины. Вон и глаза видать, мой ми¬ лый, и это глаза нашего вождя. Но, Пресная Вода, как ни свирепо горят они в бою и как ни тускло мерцают, выгля¬ дывая из-за листьев, — тут Следопыт легонько, но вырази¬ тельно коснулся пальцем рукава собеседника, — мне слу¬ чалось видеть, как из них градом катились слезы. Верь мне: несмотря на красную кожу, у него есть душа и сердце, хотя его душа и сердце устроены не так, как у белого че¬ ловека. — Всякий, кому знаком вождь, никогда в этом не со¬ мневался. — Но я-то знаю, — возразил Следопыт с гордостью. — Ведь мы с ним делили горе и радость; как бы тяжко ни карала его судьба, он никогда не терял мужества; и знал, этакий проказник и бедокур, что женщины его племени любят веселую шутку. Но что это я разливаюсь соловьем, словно городская кумушка перед соседками! У Змея острый слух. И не то чтоб он на меня рассердился: Змею известно, как я его люблю и всегда хвалю за спиною. Но душа у делавара стыдливая, и, только посаженный на кол, он сквернословит, как последний грешник. Тут Змей доплыл до берега — как раз к тому месту, где сидели оба его дружка, — видно, он еще на том берегу углядел их; выйдя из воды, он только встряхнулся, как собака, и издал свое обычное: «У-у-ух!» Глава VI Все перемены — дело рук творца, Мир — воплощенный бог. Джеймс Томсон, «Гимн» Когда вождь вышел на берег, Следопыт обратился к не¬ му на его родном наречии. — Хорошо ли это, Чингачгук, — сказал он с укориз¬ ной, — одному ввязываться в драку с дюжиной мингов! Правда, «оленебой» обычно меня слушается, но попасть в цель на таком расстоянии не просто, тем более что у этого нехристя только и видно было над кустами, что голову да плечи, и менее опытный стрелок мог бы промахнуться. Не 76

мешало бы тебе об этом подумать, вождь, не мешало бы подумать! — Великий Змей — могиканский воин; на военной тро¬ пе он видит только врагов. Воды еще не начинали течь, а его отцы уже колотили мингов. — Я знаю твою натуру, я знаю твою натуру и уважаю ее. Никто никогда не услышит от меня жалоб на то, что краснокожий верен своей натуре, но осмотрительность так же подобает воину, как и храбрость: ведь, если бы эти чер¬ ти ирокезы не глядели на своих товарищей, упавших в воду, тебе бы несдобровать. — Что это делавар затеял? — воскликнул Джаспер, за¬ метив, что Чингачгук круто повернулся и опять пошел к реке с явным намерением снова полезть в воду. — Уж не рехнулся ли он и не собирается ли плыть назад за какой- нибудь забытой пустяковиной? — Ну нет, это на него не похоже; обычно он так же осмотрителен, как и храбр, и только давеча на него что-то нашло и он забыл и думать о себе... Послушай, Джаспер, — добавил Следопыт, отводя юношу в сторону в ту самую минуту, как плеск воды поведал им, что индеец бросился вплавь, — послушай, парень: Чингачгук не белый человек и не христианин, как мы с тобой, а могиканский вождь: у него свои законы и обычаи; и если ты водишься с людьми, которые не всем на тебя похожи, умей уважать чужую на¬ туру и чужой нрав. Королевский солдат ругается и пьет, и было бы напрасной тратой времени стараться его испра¬ вить; ребенок падок на сладости, а женщина — на наряды, и бороться с этим бесполезно; натуру же индейца и его по¬ вадки еще труднее побороть, и, надо думать, бог создал его для некой мудрой цели, хотя ни мне, ни тебе в этих тонко¬ стях не разобраться. — Что бы это значило? Гляди, делавар подплыл к тру¬ пу, который выбросило на камень. Ради чего ой идет на такую опасность? — Ради чести, ради славы, ради доблестного подвига, все равно как знатные джентльмены за морем оставляют свои уютные дома, где им, как говорится, только птичьего молока не хватает — я имею в виду не маменькиных сын¬ ков, конечно, — и бросают все, чтобы ехать сюда бить дичь и колошматить французов. — A-а, понимаю: твой приятель отправился за скаль¬ пом! 77