Том 11. Зга

Я стою у шкапа, где пропала та женщина с розаночком. Тут же и моя сестра Арианда.

– Где же ты пропадала?

– Я стояла за дверью.

– И я тоже.

– Я видела царя. А что они говорили!

– Что же они говорили?

– Они тебя знают. Ты очень понравилась королевичу, и он послал за тобой тебя привести.

– Меня?

Да.

Я стала жаловаться и досадовать.

«И зачем мы сюда зашли? И куда мне деваться»?

– Господи, что же мне делать!

* * *

За руку шли мы с сестрой Ариандой по широкому коридору, заглядывали в каждую комнату, где бы нам схорониться. Прошли много дверей.

– Сестра, это за мной!

Я толкнула первую дверь.

И мы юркнули, как мыши.

– Нас тут не найдут! – шепотом говорили мы друг другу, а сердце колотилось.

Я села в угол на диване у ломберного столика, а сестра Арианда рядом в кресло. И все прислушивалась: по коридору стучали, хлопали дверями.

– А как только утихнет, мы выйдем! – шепотом говорили мы друг другу.

И когда мы так утешили друг друга и мечтали о воле, белый облачный шар спустился с потолка.

И я не помню, что было.

А когда я очнулась, я увидела сестру Арианду. Она, наклонившись надо мной, держала меня за руку.

– Где мы? – спросила я.

Она ничего не ответила. Но по лицу ее я увидала. – И увидала: подле меня на диване сидел королевич.

– Расскажи ему, кто я такая! – я сказала сестре Арианде.

– Я знаю тебя, я твой жених! – королевич взял меня за руку и вдруг переменился: спина согнулась в серп, глаза налились кровью и оскалились два страшных клыка, а из ноздрей пыхнуло смрадное пламя.

И руки у меня оледенели.

– Сестра Арианда! сестра Арианда!

4

За оградой

В саду по бокам дорожек стояли серебряные ставники с толстыми позолоченными свечами, а вокруг цветы. В белом дне тихо светились свечи. Я в саду была не одна, молча следовал за мной древний белый старец. Оба мы прислушивались к пению, чуть доносившемуся откуда-то из-за садовой ограды.

* * *

Убранство комнат меня удивило, я никогда не видала таких комнат, и вместе с тем хорошо понимаю, что это мой собственный дом. Я очень рада гостям, я усадила их за стол и с сожалением напомнила им о их умерших детях.

– Позвольте, – говорят они, – да наши дети живы-здоровы, вы перепутали!

Я пробовала возражать, но вижу, не хотят признаваться, а может, и вправду считают живыми тех, кто давным-давно – мертв.

– Малаша! – покликала я нашу Малашу: хотела ее с самоваром поторопить.

И вдруг явился – я ничего подобного не представляла! – такой до потолка.

– Что надо? – спросил он.

– Мне надо Малашу.

– Я сам подам самовар, – и пропал.

И не прошло и минуты, опять появился не с самоваром, а с огромным подносом, а на подносе виноград и белый, и синий, и черный.

Я взяла веточку синего, смотрю на великана.

«Верно, – думаю, – это из царского дворца человек!» – и вспоминаю, что у меня есть финики, и опять кличу Малашу.

А вместо Малаши появляется такой же другой, нет, еще больше.

– Что надо?

– Да кто вы такие, – говорю, – я вас не звала и не знаю!

– Я ваш слуга Кормилюк, а это мой брат тоже Кормилюк, мы двоешки.

«И откуда, – думаю, – у меня такие слуги-двоешки?»

А Кормилюки что-то все перешептываются.

И мне не по себе как-то, и я стала из-за стола.

А в соседней комнате какие-то незнакомые расселись, и вся мебель передвинута.

«Кто это, – думаю, – зачем они тут?» Но ничего не говорю, иду дальше, только досадую: «Кажется, я тут хозяйка, без спроса влезть в дом!». И все меня возмущает.

Великаны тащут огромный стол.

– Куда вы?

– В детскую.

– В какую детскую?

– Для твоих детей.

Тут я вспомнила о моих детях и никак не могу припомнить, куда они девались.

Великаны тащили стол, я за ними. Заглянула в комнату: четыре кровати.

– А где же пятая?

– В другом отделении.

И опять спохватилась:

– Да где же дети-то?

– В путешествии! – великаны поставили стол: не войти, не выйти.

– Да зачем же вы стол тут поставили? Стол – в столовую!

* * *

В церкви ставники, как там в саду, серебряные, и толстые позолоченные свечи. Церковь без окон и свет свечей яркий. Ни души, я одна. Постояла я и пошла назад. И, должно быть, попала не в ту дверь: в какую комнату не войду, все незнакомо мне. Так и плутала. И мне казалось, долго я так плутала. Наконец-то я вышла в коридор: стеклянная дверь. И я попала во двор.

Громадные ворота. Ворота заперты: продолговатый в виде бочонка замок на петлях, как толстое колесо.

«Такой, – думаю, – замок одному не поднять!»

И слышу голоса, только очень далеко, и что-то такое знакомое поют.

Поискала калитку. Нету. Вскарабкалась на ограду. Господи! Там сад – по бокам дорожек ставники стоят серебряные и толстые позолоченные свечи горят. А небо не такое и земля не такая.

«Куда же это я попала? Ведь у меня есть дом и где-то в доме есть свое место, и служат мне Кормилюки великаны. Пойду я назад в дом, даст Бог, отыщу свое место!»

Отворила я стеклянную дверь, думала, в тот самый коридор попаду, а оказалось не то, – не туда попала!

Лестница из скользкого камня и ясного, как зеркало. Так спускаться невозможно, я присела и пролзком. И так до последней ступеньки ползком. Поднялась и пошла по коридору.

* * *