Том 11. Зга

Старцы прильнули к своим щелкам – Павел поднимался на амвон – и в раз пискнув, оба упали без чувств.

Не забыть Павлу этой ночи, – какие страхи мерещились ему в пустой церкви! – едва до утра дожил.

А наутро, когда пришли служить заутреню и выпустили Павла, в алтаре у царских врат нашли двух старцев, уж бездыханных, Пахомия и Пафнутия: на лице их был восторг, а в незакрытых глазах умиление, и от их бренных останков исходило как бы некое благоухание.

1919 г.

Змея *

Это было в те далекие времена, когда земля наполовину лежала пуста, а пустыри были покрыты лесом и кустарником. По узким глухим тропинкам проходили одинокие путники, стараясь держаться течения рек, и так брели от города до города и от села до села.

Однажды в воскресное утро шел по такой тропинке бледный изнуренный странник, весь перевязанный широким полотенцем. На повороте реки лицо его изобразило ужасное отчаяние, и он со стоном припал к воде.

Шедший навстречу путник поспешил к нему на помощь, помог ему подняться и усадил на камень.

Странник рассказал ему про свое горе.

Многие сотни верст прошел он по земле, а несет он в себе большую змею: когда-то в детстве во сне заползла ему змея в горло и с тех пор питается его пищей, и жажда его неутолима.

– И не знаю я, – сказал странник, – как мне от змеи освободиться. Ищу я человека, который бы помог мне или такого мудрого лекаря, который бы заклял змею.

Выслушал добрый человек, посетовал на злую судьбу, но указать ничего не мог и пошел своей дорогой.

А странник, отдохнув, продолжал путь.

Подымаясь в гору, он ничего не замечал и не чувствовал зноя; только жажда не покидала его да напряженное внимание: успокоился ли его мучитель?

Змея пожирала его пищу, оставляя ему чуть-чуть, чтобы только поддержать ему жизнь, а с пищей пожирала и память: постоянное прислушивание к движению мучителя отвлекало все его силы, и прошлое, что было в детстве, не вспоминал он и даже родной город незабвенный Нюренберг ни разу не вспомнился за все его тяжкое странствие.

* * *

Странник, достигнув косогора, увидел женщину. Она, поровнявшись, пристально посмотрела на него.

– Иди направо! – сказала она.

– Почему направо?

– Я говорю это всем, потому что там живет затворник – целитель и чудотворец.

Странник низко поклонился – какое счастье, он и не спрашивал, а ему указали, он нашел человека и будет свободен! – и пошел направо.

И достиг кельи.

– Это келья затворника?

– Его, – ответил какой-то монах, может, сторож.

– Можно видеть?

Но затворника не оказалось: прошедшей ночью повезли его по приказу короля в столицу.

– А когда вернется?

Но монах только махнул рукою:

– Никогда.

Странник упал духом – какое несчастье, наконец, был случай увидеть человека, стать, наконец, свободным, и все пропало!

В отчаянии стоял он у пустой кельи, не зная, что и делать.

Уж день погас и веял вечер, а странник все стоял в своей горькой думе. С луной его оставили силы, он отошел от кельи и прилег в малинник.

И сладкий дурманящий запах опьянил его.

«Не все ли равно, – думал он, – видел меня целитель или не видел, и если я поверил, что он чудотворец, он исцелит меня!»

И засыпая, мечтал он, как очнется свободный, начнет новую жизнь и какая это будет жизнь – все живое до последней травинки войдет в его душу, не пропустит он и часа, ни минуты, он возьмет все от жизни, а за то и отдаст все, все свои силы, чтобы легко было всему живому до последней травинки. Только бы быть свободным!

И приснилось ему, будто пьет он холодную воду – вода льется ему прямо в рот, и пьет он, как всегда, ненасытно.

А утолив жажду, он очнулся и, как очнулся, с трепетом заметил – луна, все видно – изо рта выползает змея: пасть ее раскрыта.

Или это сладкий запах, пьяня, тянул ее?

И змея выползла.

И в первый раз легко поднялся он.

Нет больше змеи, – свободен!

И вдруг почувствовал такую ужасающую пустоту, и уныние нашло на него – ведь вся его жизнь змея, все его мысли о змее, а все его слова – жалоба, и вот нет змеи, и как же ему, с чего начать?

– О! о! о! змея, змея! – простирал он руки к луне.

Все было видно: на темных кустах чернела малина, и как пуста была эта первая его свободная ночь.

И за эту ночь все решилось.

Он никуда не пошел – да и куда идти? – он навсегда остался в брошенной келье.

А та женщина, как и раньше, говорила одно и то же всем встречным:

– Идите направо, там живет затворник целитель и чудотворец.

И путники, стражда, заходили в келью, а покидая келью, уносили мир истерзанной душе.

1919 г.

Панна Мария *

В нашем краю бедные села, маленькие города и болота.

Изредка между деревьев мелькнут кресты костела и кучей серые халупы затеснят по краю болота.

Жидкий унылый звон в воскресенье жалобой томит душу.

В белых платках, как белые птицы, русые девушки и женщины как бы плывут, туманясь, по протоптанным тропинкам к нашему старому костелу темному и низкому, вросшему в землю.

Как хорошо на земле, где цветут яркие цветы и полно дышит солнце, но ничем незаменна и эта щемящая тоска болот и туманов и унылого воскресного звона.