Только в смерти

Прямо перед пятью часами, Ларкин услышал, как Брагг поднялся на ноги с ворчанием и ушел. Ларкин еще немного подождал, а затем медленно повернулся. Там была Бэнда, спящая у углу. И никого больше.

Ларкин встал и размял ноги. Он сидел слишком долго, прикованный страхом.

Он увидел бутылку. Она стояла на грязном полу каземата в нескольких метрах от него. Он дохромал до нее, поднял и откупорил.

Сакра. Сладкая и чудесная, самая лучшая. Ни один фес в полку не делал такую отличную сакру годами. Ларкин понял, что это было: подарок.

— Спасибо, — сказал он и сделал глоток.

Черт возьми, она была хороша.

Бэнда проснулась и посмотрела на него. — Что происходит? — пробормотала она.

— Это твое? — спросил Ларкин, показывая ей бутылку.

— Нет.

— Я так и не думал. Спи дальше.

Она так и сделала. Она напилась и страдала от похмелья. Она снова начала храпеть. Ларкин сделал еще один маленький глоток, затем закупорил бутылку и положил ее в ранец. Он снова сел.

Он проверил свой хронометр. Пять двадцать шесть.

Кто-то заглянул в каземат позади него и крикнул, — Приготовиться! — Ларкин обернулся. Там никого не было, но он узнал голос.

Липкий страх пополз по его спине. За всю свою жизнь он знал только одного человека, который был веселым и бодрствующим в пять двадцать шесть утра; одного человека, который совершал обход, расставлял дозоры и проверял караульных; одного человека, которому принадлежал голос.

И этого человека звали Колм Корбек.

VI

— Прошло… прошло пять минут с тех пор, как вы спрашивали в последний раз, — ответил Ладд. — Сейчас пять двадцать семь.

— Ох, — произнес Харк. В полевой станции было тихо. Остальные раненые спали либо естественным сном, либо были милосердно накачаны обезболивающими. С того места где сидел, у кровати Харка, Ладд мог видеть одного из санитаров, Леспа, спящего в кресле. Ладд знал, что медицинский персонал был на ногах большую часть ночи.

— Слушайте, сейчас слишком рано, — сказал Ладд. — Вам нужно поспать. Я могу прийти в более удобное время.

— Нет, нет, сиди, — ответил Харк. — Я прошу только потому, что время здесь тянется слишком медленно. Оно тянется, как ледник. Я рад компании. Я не слишком хочу спать.

— Тогда ладно.

Харк лежал на животе на кровати, тонкая простыня была слегка накинутая ему на спину и ноги, чтобы немного согреть. Ладд видел темные очертания грязных бинтов сквозь простыню, и чуял запах сожженной и обуглившейся плоти.

— Заканчивай доклад, Ладд.

— Да особо больше нечего говорить. Составлять протокол не о ком, общая дисциплина хорошая, несмотря на ситуацию.

— Они доставляют тебе неприятности?

— Что? Нет, сэр.

— Это потому, что ты не ставишь себя в положение, когда они могут доставить тебе неприятности? — Ладд сразу не ответил.

— Ты не можешь быть кротким, Ладд. Тебе нужно подняться в их глазах, и держать их в узде.

— Это… это мое намерение, комиссар.

— Они протопчутся по тебе, если не так, — сказал Харк. — Именно это я имею в виду. Они протопчутся по тебе. Ты должен показать им, кто командует.

Ладд кивнул.

— Чего?

— Ничего, сэр.

— Ох, дай мне тему для размышлений, ради феса! — взорвался Харк. — Дай мне проблему, которую я могу решить, пока я в таком виде!

Керт вошла в полевую станцию и неодобрительно посмотрела на Ладда. Он поднял руку и улыбнулся. Она нахмурилась и снова вышла.

— Вы разбудите остальных, — прошептал Ладд.

— Тогда говори со мной.

Ладд вздохнул. — Вы сказали, что я должен показать, кто командует. Ну, Гаунт командует… Роун… Колеа… не я.

— Офицеры помогут своему комиссару, — сказал Харк.

— Офицеры думают, что я, всего лишь, ребенок. Они смеются надо мной.

— Кто смеется?

Ладд пожал плечами.

— Роун?

— Да, и он злобный. Остальные, даже Гаунт, я не думаю, что они хотят выказать неуважение, они просто не могут помочь. У меня нет авторитета.

Харк поднялся на кровати, вздрогнув. — Это какая-то фигня, младший комиссар. Дай мне бумагу и ручку.

— Сэр?

— Дай мне бумагу и ручку, и что-нибудь, на что можно опереться.

Ладд отдал предметы Харку. Он дал ему полевой журнал, чтобы опереться на него. Харк лежал на животе, яростно записывая на клочке бумаги и хрипя от усилий. Ладд мог видеть ожоги на обнаженной, органической руке Харка.

— Что вы пишите, сэр? Могу я спросить?

— Заткнись.

Харк закончил, сложил бумагу и отдал Ладду с ручкой.

— В следующий раз, когда ты почувствуешь, что не можешь надавить авторитетом, отдай это Гаунту.

— Могу я прочитать?

— Нет. Просто отдай это ему.

Ладд положил ручку и сложенную бумагу в карман плаща.

— И это тоже забери, — сказал Харк, кидая полевой журнал.

— Ах, я хотел спросить вас об этом, сэр, — сказал Ладд.

— О чем?

— Полевой журнал, сэр. Я пытался держать его в актуальном состоянии, как было приказано.

— И?

Ладд сглотнул. — Я прочитал назад, естественно, чтобы ознакомиться с вашим методом и стилем изложения. Я заметил… как бы это сказать?

— Побыстрее? — предложил Харк.

— Я заметил некоторые царапины. Некоторые изменения, там, где вы писали, а затем изменили слова.

— Это журнал, Ладд, — сказал Харк, — вот как он работает. Финальный отчет будет чистым.