Только в смерти

День десятый. Восход солнца в четыре плюс пятьдесят три, условия нулевой видимости, или мне так сказала А.К. Скучно до чертиков в этой полевой станции. МЫ Хотим, чтобы я смог двигаться. Спина болит.

Лицом на каталке. Вот так я вижу конец моей карьеры. Л. приходит проведать меня, изредка. Могу сказать, что он не счастлив. Я представляю, что люди совсем не сотрудничают. Бедный ублюдок.

Вчера была поставка воды, но, кажется, никто не может найти чертову воду. Я так высушен, это убивает меня. Моя глотка болит хуже, чем моя спина, а А.К. говорит мне, что я не захочу увидеть свою спину.

Плохо спал. Мне снились страдающие голоса волынка плохо спал и часто просыпался. Продолжаю слышать волынку в голове, когда бодрствую, тревожно. Что-то надвигается. Г.

пришел проведать меня, но много не говорил.

Шогги Домор умер прошлой ночью. Дважды. Д. возвращал его назад оба раза дефибриллятором. Я боюсь за Шогги. Ему нужен должный уход в Гвардейском госпитале. Здесь, в этой клетке, у него нет шансов.

Начал ненавидеть Хинцерхаус. Я все больше убеждаюсь, что он пытается убить нас всех.

— Полевой журнал, В.Х. пятый месяц, 778.

I

Было рано, очень рано. Дом был холодным, а освещение казалось особенно тусклым. Снаружи мурлыкал ветер.

Старая дама в черном кружевном одеянии, с причудливым, мясистым лицом, снова ошивалась рядом. Маггс мог слышать ее шаги, и чувствовать холод от нее.

Трон, как она хотела, чтобы они умерли, все они. Это была ее работа. Когда он закрывал глаза, он мог видеть ее лицо, лицо, которое больше не было лицом.

Маггса послали, чтобы отсидеть предрассветные часы в каземате на верхнем западном пятнадцатом. Сначала команда из шести человек по очереди несла караул у ставней, пока остальные отдыхали, но снаружи не было ничего, кроме пыли, поэтому они отказались от этого. Они закрыли ставни и установили растяжки, чтобы узнать, если кто-нибудь попытается застать их врасплох снаружи.

Звук шагов катился по тихому коридору позади них. Медленные, шаркающие шаги. Маггс поднял взгляд, поднимая оружие.

— Что такое? — спросил его Гански.

— Ничего, — сказал Маггс. Он больше не слышал шаги. Он встал и проверил растяжки.

— Сколько время? — спросил он.

— Пять двадцать два, — сказал Лизарре, сонно проверяя свой хронометр.

Маггс спустился в коридор и огляделся. Ничего, никаких признаков кого-либо.

Это, на самом деле, было хорошо. Он очень, очень не хотел встретиться лицом к лицу с ней.

II

Баскевиль проснулся и перевернулся со стоном. Пол под его скаткой был твердым и непрощающим.

Он вспомнил, где он был.

Баскевиль сел. Он понял, что его разбудило: шум. Он не был уверен, был ли шум в его сне или реальным.

Он встал и вышел из комнаты-казармы. Несколько Призраков заворчали во сне, когда он выбирался наружу. В комнате было еще шестьдесят человек, и он знал, что им нужен был весь отдых, который они могли получить.

В зале, он припал к коричневой глянцевой стене и вытащил флягу для воды. Вода, которую занесли через ворота во время неудачной выгрузки предыдущим днем, была тщательно распределена. У нее был превосходный вкус, но в его фляге ее уже оставалось весьма мало. Еще одна порцию собирались раздать во время завтрака. Никому не удалось найти основную часть груза, или иллюзорный внутренний двор, где он лежал. Гаунт уже направил запрос на дополнительный груз в Эликон, сообщение, на которое не ответили.

Свет настенных фонарей медленно затухал. Казалось, что им потребуется много времени, чтобы снова разгореться.

Баскевиль смотрел на них с притягательностью. Тускление и разгорание становилось медленнее ночью, как будто дом дышал намного медленнее, потому что спал.

Что-то не спало. Он услышал шум и понял, что это был тот же самый шум, который разбудил его.

Он вслушался и услышал, очень далекий, царапающий звук: мягкий, влажный, скользящий звук, идущий из глубин земли.

Он был все еще там внизу, демон-червь. Он был все еще там внизу, и сопел, пытаясь учуять его запах.

III